Лобов стал ждать, пока спустится грузовой. Вот он прогрохотал и, слегка

вздрогнув, остановился и замер. Через секунду дверь начала тяжело открываться, но не дождавшись, пока она раскроется до конца, из кабины резво выскочил

молодой человек и, едва не налетев на Лобова, кинулся из подъезда. Лобов

среагировал молниеносно.

– Гражданин Онипко?

Парень остановился на середине лестницы и, неловко сжавшись, медленно

повернулся к Лобову.

– Да, это я… А вы?.. Вы из милиции?..

– Совершенно верно, - кивнул Лобов. – Что же вы так? Ведь договаривались, что

дождетесь меня.

– Видите ли… - смущенно забормотал Онипко, жестикулируя длинными тонкими

руками. – Тут… внезапно срочное дело… Одним словом, я не могу сегодня…

Давайте, может быть, завтра…

– Э, нет, молодой человек, - Лобов приблизился к Онипко и положит руку ему на

плечо. – Так вовсе не годится. Вы, получается, водите следствие за нос,

отказываетесь от дачи показаний. За это все-таки ответственность предусмотрена.

Хотите жизнь свою молодую исковеркать?

– Но понимаете… честное слово, мне очень важно быть в другом месте… вопрос

жизни и смерти, клянусь!

– Значит, так, - Лобов крепче стиснул руку Онипко и медленно, но жестко

развернул парня к себе. – Или вы беседуете со мной, как полагается, минут десять, как мы договаривались, или… Ну, вы понимаете…

– Ладно, - обмяк Онипко, тяжело вздохнув. – Но только не дома. Там мать, она

больна…

– Хорошо, тогда в моей машине. Или вы предпочитаете у меня в управлении?

38

– Давайте лучше в машине, - испугался Онипко.

Едва они сели в машину, Лобов понял, что парень не на шутку испуган.

– Не тряситесь так! – приободрил его Лобов. – Если вы ни в чем не виноваты, бояться нечего. Я с удовольствием послушаю о ваших внезапно нагрянувших

проблемах и помогу чем смогу, но только после того, как вы ответите мне на

несколько вопросов. Идет?

– Идет, - обреченно кивнул Онипко. – Спрашивайте.

– Во-первых, скажите мне, где вы были вчера утром, с девяти до одиннадцати?

– Дома был. Работу срочную писал, я ведь вам по телефону говорил.

– А подтвердить кто может?

– Мать может. Она дома постоянно, болеет очень, инвалид второй группы.

– Допустим, поверил. Во-вторых. В каких отношениях вы были с покойным

профессором Рябичем? Впрочем, про «отношения», наверное, громко, вы ведь его

ученик. Ну, скажем, как он к вам относился?

– Да я вовсе не его ученик, кроме обязательных дисциплин, которые сдавал ему.

Мой научный руководитель – профессор Кучин, Илья Матвеевич.

– Знаю такого. То есть нет никаких точек, в которых вы соприкасались бы с

профессором Рябичем?

– Н-нет, - ответил Онипко, и тогда Лобов пустил в ход запасной козырь:

– Тогда третий вопрос. С его дочерью не знакомы?

Онипко вздрогнул, и Лобов дожал:

– Вчера днем вы звонили ей на мобильный телефон. Она была занята и обещала

рассказать все потом. Ну, помните?

Онипко вжался в кресло, опустил голову и отвел глаза в сторону.

– Отвечайте же, не стоит молчать, уверяю вас.

– Да, мы знакомы, - наконец выдавил он.

– Насколько близко знакомы?

– Очень близко, - негромко продолжал парень. – Если вы понимаете, о чем я.

– Чего ж не понять? Все предельно ясно. А как к вашим отношениям относился ее

отец, простите за тавтологию?

– Никак. Не одобрял. Прочил Ксении, как он говорил, достойных женихов,

будущих знаменитостей, - Онипко едва заметно усмехнулся, но это не ускользнуло

от Лобова.

– Вам это не нравилось, конечно?

– А что толку? Кто я такой?

39

– А Ксения?

– Она уважала Василия Нифонтовича, он все-таки один воспитывал ее с

двенадцати лет, с тех пор, как умерла мать…

– Ваше отношение к профессору можно назвать неприязнью?

– Ну что вы! Скорее его ко мне… Послушайте, - Онипко резко повернулся и в упор

посмотрел на Лобова полными ужаса глазами. – Вы серьезно можете думать, что

это я… что это я убил профессора?

– Да успокойтесь вы, - отмахнулся Лобов. – Вовсе я так не думаю. И поверьте, это