дешевле международного скандала и новой войны. Что с ним сделают темесцы, Пратап

не знал, но проверять на своей шкуре не хотелось.

Тянулось время, Пратап терпеливо ждал, темесцы на улице не решались

штурмовать. Амрита успела зарядить пистоль и, отдав его Пратапу, отправилась

посмотреть, куда ведет переулок. Пратап уже прикидывал, не отправиться ли вслед

за женой, когда одному из темесцев, видимо, наскучило ждать. Помня, что у

противника тальвар, темесец обмотал руку плащом (если нет щита, помогает) и

осторожно двинулся вглубь переулка. Сзади его страховали двое северян с

мушкетами.

Пратап высунулся из-за угла совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы грохнул

один из мушкетов. Брызнула облачком пыли саманная стена: пуля прошила угол и

пронеслась над самой головой воина. "А стену-то пробивает! Надо бы чуть

отодвинуться... Он вжался спиной в пыльную стену, нацелив мушкет туда, где

должен появиться противник.

Темесцы тоже поняли, что стена не столь прочна, как кажется. Гулко громыхнули

сразу несколько выстрелов, потом еще залп, затем уже не так стройно в стену

впились еще несколько пуль. Саманная кладка дрогнула, из стены выстрелили

фонтанчики пыли, будто по волшебству, в ней появились дырки, в некоторые можно

засунуть палец. Пратапу оставалось лишь вжиматься в обшарпанную стену и молить

всех Богов разом, а особенно победителя демонов Аргхелаи, чтобы темесцы и дальше

стреляли по углу, не пытаясь целить правее. Пули дырявили и дырявили спекшуюся

глину, с визгом уносились во тьму переулка, рвали крытые пальмовыми листьями

крыши... Темесцы явно не видели его - и вполне допускали, что он проник в один

из домов и спрятался под крышу.

– Думаешь, он готов?
– расслышал юноша слова за углом. Еще с войны он знал

темесский язык - нельзя сказать, чтобы так уж хорошо, но понять, о чем говорят,

мог.
– Джованни тоже так думал...

– Видишь, как стену истыкало, как он мог там уцелеть? Клянусь задницей святого

Сиагрия, конец ему...

– Мужики, постреляйте еще. Чуть правее, где дырок нет...

– Не трусь, Гафур - труп он уже... Давай, а то скажу капитану, он из жалования

вычтет!

Словно ощупывая шпагой пространство перед собой, Гафур - здоровенный

чернобородый пуладж (если б не светлая кожа, вполне сошел бы за местного) в

форменном темесском камзоле и кирасе - шагнул за угол. Его голова оказалась как

раз на линии прицеливания мушкета, всего в полутора локтях от обреза ствола. Он

еще успел повернуть голову и встретиться взглядом с Пратапом. Больше не успел

ничего. Узкую щель меж двух саманных стен, недостойную называться даже

переулком, затянуло пороховым дымом, в ночной мгле пламя, вырвавшееся из ствола,

показалось Пратапу ослепительным, а от грохота взвились в воздух обитающие на

крышах вороны. Жители тоже проснулись, но они лишь проверили, прочно ли заперты

засовы, и легли на пол, стараясь не дышать.

Ослепленный вспышкой, Пратап не сразу обрел способность видеть. А когда

прозрел, понял: есть случаи, когда лучше оставаться слепым. Увесистая мушкетная

пуля, ударившая почти в упор, с легкостью дважды пробила каску, сорвала ее и

швырнула в пыль. Голове повезло меньше - снесло, считай, всю верхнюю половину,

будто смахнул ударом огромного тальвара какой-то богатырь. В ответ из-за угла