снова загрохотали выстрелы, на этот раз мушкетеры сообразили, что бить надо

правее. Юноше пришлось залечь (а ведь еще не так давно это считалось недостойным

воина - но война быстро расставила все по местам), на голову сыпалась глина,

какие-то прутья, обрывки высохших пальмовых листьев с крыши. Пратап ползком

подобрался к углу, на миг высунулся и навскидку, не целясь, выстрелил. Облако

кислого порохового дыма затянуло улицу, но там, ближе к главной улице, раздался

негромкий вскрик. "Ну, надо же!
– подумал он.
– Попал-таки! Слава Аргхелаи!"

Воцарилась тишина. Потеряв троих, преследователи малость призадумались:

наверное, решили, что им противостоит не меньше отделения с мушкетами. Будь у

Пратапа вдосталь боеприпасов, а главное, не будь с ним жены, наверное, имело бы

смысл продержаться еще какое-то время, а уж в лабиринте немощеных, кривых и

темных переулков он бы положил хоть весь взвод, а сам ушел бы живым. Сейчас,

увы, за сожженные деревни и превращенные в пустыни поля не отомстить. Важнее

увести жену... и позволить ей выполнить поручение госпожи.

– Осмотри улицу - узнай, куда она ведет...

Бледность пробилась даже сквозь природную смуглость, губа жены закушена -

последствия мушкетного выстрела Амрита увидела слишком хорошо. Но до жены дошло

на удивление быстро: еще бы, все-таки женщина из воинской касты, с гордостью

подумал Пратап. Амрита вскочила и, пользуясь затишьем, скрылась в глубине

переулка.

Теперь надо продержаться, пока она не найдет выход. Пратап наскоро осмотрел

боеприпас и едва не застонал от обиды. Трофейный патронташ был полон, а вот

пороха в пороховнице... Хорошо, если хватит на пяток выстрелов. Еще немного

пороха есть в его пороховнице - но мушкету его требуется больше, чем пистолю.

Еще выстрелов десять, и все. Потом останется надеяться только на тальвар и

кинжал - не густо, если помнить, что против него сорок мушкетов, а их обладатели

настроены более чем решительно. Еще бы: какой-то вояка из дворцовой стражи,

которую они и воспринимать всерьез перестали, уже положил троих, и еще парочку

ранил. "Сволочь, не мог перед выходом в город проверить пороховницу?" - мысленно

отругал Пратап покойного темесца.

Пратап навскидку выстрелил еще три раза, но, увы, больше везение не

повторялось. Мушкет нешуточно нагрелся, без особой стальной сошки держать его

было все тяжелее. Но главное - пороха стало вдвое меньше. Еще чуть-чуть, может,

минута-другая - и мушкет, главная надежда в неравном бою, станет бесполезной

железякой. С одним тальваром и кинжалом много не навоюешь. Пора уходить.

Пратап бесшумно отступил в тень и, прижимаясь к пыльной стене, стал

отодвигаться от спасительного угла. Пока темесцы не поняли, что к чему, все так

же тупо палили в стену. Лишь однажды шальная пуля взвизгнула около уха и, обдав

щеку ветром, ударила в стену.

Всего через пару шагов Пратапа встретила Амрита. Она не сказала ни слова, но

по ее лицу Пратап понял: случилось нечто страшное.

– Тупик?
– спросил он.

Амрита хотела ответить - но муж уже не слушал, коря себя за самонадеянность.

Пока он сдерживал лобовые атаки, темесцы кое-что придумали. Северян нельзя

недооценивать, их командиры не станут зря класть солдат. Пока Пратап

геройствовал, отстреливаясь от врага, темесцы послали нескольких отборных