Шрифт:
зарубил. Но их загнали в тупик и расстреляли бы, не покажи я лаз в сад ра... в
ваш сад, в общем.
– Мой сад?
– неподдельно удивилась рани. Но что-то вовремя вспомнила.
– А, ну
да, на Горчичной улице, я считаюсь владелицей, но ни разу там не была.
– Там мы перевязали Амрите ногу, и отправились к вам.
– Ты поступила правильно, Лачи, - в голосе рани звучит уважение.
– Прошу тебя,
если впредь заметишь в городе что-нибудь подозрительное, сообщай мне... или
напрямую, или через Пратапа и Амриту.
– Для вас все, что угодно, - произнесла Лачи и еле-еле подавила усмешку:
сколько раз доводилось говорить это клиентам, и если б только говорить...
– Не беспокойтесь, - не по возрасту мудро улыбнулась под покрывалом рани.
– Я
не прошу клеветать на других. Но если вы рисковали жизнью ради моих слуг, то уж
я могу вам верить.
– Повелительница, я пойду?
– спросила Лачи.
– Да, конечно. Сама из дворца выйдешь?
– Конечно, - самоуверенно произнесла Лачи.
– Я и в городе никогда не терялась,
а уж тут-то... Не беспокойтесь, госпожа, и еще раз благодарю за подарок.
– Верю тебе, - усмехнулась Кайкея.
– До встречи. А ты, Амрита, побудь здесь.
Тебе не стоит много ходить, пусть мой лекарь тебя осмотрит.
– Но...
Амриту покоробило, что госпожа так доверяет полузнакомой девчонке-куртизанке,
не знающей, как звали отца. Какой касты она и какой - рани?! Но спорить с рани
Кайкеей - себе дороже. Тем более, в мудрости повелительницы жена Пратапа не раз
убеждалась. Женщина вздохнула и устроилась в плетеном кресле в ожидании лекаря.
Рани оказалась права хотя бы в том, что боль в простреленной ноге поутихла.
...Лачи шла по лабиринту из роскошно обставленных комнат и коридоров. Ее
сердце пело, пользуясь тем, что в коридорах никого не видно, она насвистывала
мотив одной из песен. "Вчера любимый оставил на моих губах соль любви. Уже
взошла луна, и я не могу больше ждать, хочу, чтобы он снова дал мне отведать
соль любви...". Интересно, что сказала бы благонравная рани, да даже верная жена
Амрита, если бы услышала эту песню? И увидела ее, танцующую перед пьяными
мужчинами в коротеньком чоли и с распущенными волосами, чтобы чуть позже
развлечь их иным способом?
Шагая, как ей казалось, к выходу в хозяйственный дворик, Лачи рассматривает
помещения, благо, посмотреть есть, на что. Где нет искусной резьбы по камню,
стены украшают фрески. Большая часть картин изображает или деяния богов и их
победы над демонами, или подвиги прежних раджей. Лачи не смогла бы сравниться
ученостью с мудрецами-риши, но Падмалати полагала, что ее девушки должны
услаждать не только тела клиентов, но и их разум. Что интересного может быть в
девушке, с которой не о чем перемолвиться? Этого добра полно в любой захолустной
деревушке, и за сущие гроши. А если такой вот "бриллиант в короне госпожи
Падмалати" способен наизусть продекламировать целые главы классических поэм,
виртуозно танцевать и петь, неплохо знает историю Джайсалмера, и уж точно
обучена грамоте - ради этого стоит переплатить, на этом и держится слава
заведения. Ну и, конечно, на страстности, безотказности и неутомимости
"бриллиантов", как же без этого? Теперь она с удивлением разглядывала то, о чем
некогда читала.
Вот один из первых правителей города, полулегендарный Аргхардар. Он с семьей в
храме, возносит молитву Аргиштхи-Создателю, покровителю мудрецов и судей. А вот