Шрифт:
таким уж большим, а они с Амритой дошли до покоев рани куда быстрее, чем идет
сейчас она.
– Неужели меня решил погубить дворец, когда его госпожа наградила?
Дворец ответил, как и должен был ответить: молчанием. Так же трепетали
отблески факелов на изукрашенных стенах, так же колыхал подол юбки невесть
откуда взявшийся ветерок. И ни одного человека. Не у кого даже спросить, как
идти, огромное здание будто вымерло. Или...
Затаилось перед бурей?
За поворотом раздается детский плач... и раздраженное женское ворчание:
– Не ори, глупый. Тебе теперь молоко без надобности. Все равно никто к тебе не
придет. А жизнь - она ведь одно сплошное страдание, как жрецы твердят. Ты же не
расстроишься, если я тебя избавлю от страданий, так?
Ноги Лачи словно приросли к полу. Девушка замерла... А потом изо всех сил
понеслась на голос. Она не взялась бы сказать, откуда такое предчувствие, но ей
казалось, что неведомому ребенку грозит беда, и если он пострадает, случится
нечто страшное. Такое, по сравнению с чем даже пальба перед храмом, даже труп
темесца со снесенной пулей головой - мелочи.
Женщина, склонившаяся над колыбелькой, не торопилась. Ей сказали, что в момент
преступления никого поблизости не будет, пообещали более чем прилично оплатить
"дело", а в случае неповиновения отдать дворцовым палачам или продать в
заведение Падмалати. Она как раз успела достать красный шелковый шнур и надеть
его на шею кричащему младенцу.
Ни слова не говоря, Лачи подкрадывалась со спины. С теми, кто способен убить
грудного младенца, говорить бессмысленно. Таких, полагала Лачи, можно лишь
убивать. Было бы еще, чем. О, хвала тебе, великая Амриттха! Ваза! Впрочем,
сейчас об убийстве она не думала: успеть бы помешать преступлению...
Ковер мягко принимал босые ступни Лачи, не выдавая ее ни звуком. Она
прокралась в комнатку, подхватила увесистую майлапурскую вазу - и, задержав
дыхание и стараясь не кряхтеть от натуги, подкралась сзади. Еще бы чуть-чуть, и
она опоздала - но в момент, когда женщина уже затягивала петлю красного шнура
вокруг шеи младенца, Лачи с размаху обрушила вазу ей на голову.
– Увы, наследники раджей так часто кончают, - произнесла женщина.
– Не ты
пер...
Звон разлетающегося горного хрусталя, тупой стук падающего на ковер тела,
кровь на волосах - убита? Нет, жива - крепкие у сволочей головы... Но полчасика
полежит, это точно.
Лачи склонилась над люлькой. Жив... Но если права несостоявшаяся убийца, в
люльке под роскошно вышитым одеяльцем лежит наследник престола Нарасимха, о
рождении которого девять месяцев назад, еще до заключения мира, объявили по
всему городу. В честь рождения наследника палили пушки, а на площадях всех
бесплатно угощали сладостями, невзирая на военное время. Выходит, только что она
спасла сына раджи - и, значит, будущего раджу Джайсалмера, защитника государства
и веры. Сама того не ведая, она сторицей расплатилась с рани за браслет. Да что
там браслет! Если повелители узнают, что она для них сделала, ее озолотят, во
дворец возьмут - и можно будет навсегда распроститься с заведением Падмалати и
пьяными, грубыми, похотливыми мужиками. Еще минуту назад она о таком боялась
даже мечтать...
Вторая мысль была подобна ведру ледяной воды, вылитому на голову, и заставила
проступить холодный пот. Во рту мгновенно пересохло. Если какая-то, не слишком