Может, сдуру подпустят поближе.

Между тем обобравшие Особую роту закончили болтать. Одна, лет, наверное,

двадцати от роду, неуклюже махнула тяжеленным для нее мушкетом, указывая в

сторону перевала. Шарахнул, заставив пленников чуть присесть, выстрел, пуля

взвизгнула над головой Рокетта.

– Не знают, что с нами делать, - перевел, что услышал, солдат, знавший

джайсалмери.
– Хотят отвести к мужчинам, мол, раз воюют, пусть сами и

разбираются.

– Хорошо бы, - вздохнул Рокетт.
– Они-то нас сдуру перестреляют.

– А там нас увидит все войско. Представь, что о нашей роте скажут. Мол,

Особая-то она Особая, но деревенские девчонки поособее будут.

Поясняя взмах мушкета, девчонка что-то звонко прокричала.

– Хочет, чтобы мы шли к перевалу и шли шагах в пятидесяти впереди, и взяли

кувшины, - перевел солдат.
– Иначе будут стрелять.

– Ага, себе бы что не отстрелили, - усмехнулся Рокетт.

– Скорее, кого-нибудь из нас сдуру пристрелят... Как хотите, а мне жить охота.

А уж если погибать, то хоть не так глупо. Пошли...

– Он прав, - скривившись, кивнул красный, как рак, Сюлли. Уж если было стыдно

Рокетту, ни в чем, в общем, не виноватому, то Сюлли сам завел роту в западню, не

удостоверившись, что лощина безопасна. Конечно, кто мог подумать, что опасность

исходит от безобидных цветочков? А капитан и должен. На то он и капитан, и его

приказ - закон более чем для ста человек. Сегодня обошлось - но что, если бы тут

проходили жаждущие поквитаться вояки равата Салумбара? Перерезали бы спящим

глотки - и все.
– Пойдем.

Уже совсем не так, как утром, шаркая в пыли сапогами и явственно ощущая

глядящие в спины дула мушкетов, колонна Особой роты потянулась к позициям на

перевале. На душе у всех было на редкость паршиво. Когда их с кувшинами в руках,

под девчоночьим конвоем, приняли хохочущие до слез джайсалмерцы, темесское

передовое охранение шагах в семистах ниже по склону не скрывало ухмылок. Стало

вовсе тоскливо.

– Поздравляю, - буркнул Сюлли.

– С чем? С тем, что нас скоро выручат?

– Плен - это надолго, дорогой. Если, конечно, салумбарцы не узнают, что я был

при Мератхе. Тогда, боюсь, нас просто перевешают, и все. А так, может быть, мы

еще со здешними рудниками познакомимся. Или с тюрьмой раджи. Войны ведь

формально не было, так?

– Ну, - нехотя признал Рокетт. Нападение на страну через несколько месяцев

после заключения мира, да еще без объявления войны - и правда не слишком

достойное деяние. Странно, что раньше он об этом не задумывался.
– Не было, и

что?

– А то что никакие мы не пленные, а бандиты. Знаешь, что скажет наш дорогой

подпол Меттуро, когда Салумбарец начнет переговоры? Что не знает никакого такого

капитана Сюлли, и никакая это не рота темесцев, а опасная банда дезертиров, и

если господину равату не трудно, пусть он выдаст преступников Темесе для суда. В

свою очередь, подполковник Темесы выражает равату Салумбара самое искреннее

почтение и гарантирует вознаграждение.

– А тот?

– Куда он денется, выдаст, - усмехается Сюлли.
– Кому нужны сто дармоедов? Ты

не радуйся, как бы нас в самом деле не притянули за дезертирство. Это обычных

вояк бы помиловали. Нас будут долго и весело допрашивать следаки, и если не

удастся сводить их поспать в лощинке с цветами... Знаешь, не знаю, что будет

хуже: остаться у местных в рабстве или познакомиться с военным трибуналом.