Гордость графини снова возмутилась.

— Нашего сына! — вскричала она презрительно.

— Конечно, который ему теперь годъ? Двадцать четвертый. А мы знакомы съ тобой, Эльфегія, вотъ ужъ двадцать шесть лтъ.

— Богу извстно, — продолжала графиня, — что мой Фредерикъ законный наслдникъ великаго канцлера.

— Что Богу извстно, — отвчалъ Мусдемонъ, смясь: — то діаволъ можетъ не знать. Впрочемъ, твой Фредерикъ вертопрахъ недостойный меня и изъ за такого вздора не стоитъ намъ пререкаться. Онъ годенъ лишь для обольшенія простушекъ. Усплъ ли онъ въ этомъ по крайней мр?

— Нтъ еще, сколько мн извстно.

— Однако, Эльфегія, постарайся принять боле дятельное участіе въ нашихъ длахъ. До сихъ поръ мы трудимся только вдвоемъ съ графомъ. Завтра я возврашусь къ твоему мужу, ты же, пожалуйста, не ограничивайся только молитвами за наши грхи, подобно мадонн, къ которой взываютъ итальянцы, убивая кого-нибудь… Необходимо также постараться, чтобы Алефельдъ пощедре вознаграждалъ мои труды, чмъ до сихъ поръ. Хотя моя судьба связана съ вашей, мн надоло быть слугой супруговъ, когда я любовникъ жены, быть гувернеромъ, наставникомъ, педагогомъ, когда я, почти, отецъ…

Въ эту минуту пробило полночь и въ комнату вошла служанка напомнить графин, что согласно дворцовымъ правиламъ вс огни должны быть погашены въ этотъ часъ. Графиня, радуясь, что можетъ прекратить этотъ тяжелый разговоръ, приказала позвать своихъ горничныхъ.

— Да, позволитъ мн милостивая графиня, — сказалъ Мусдемонъ, уходя изъ комнаты: — сохранить надежду снова свидться съ нею завтра и повергнуть къ ея стопамъ увренiя въ моемъ глубочайшемъ уваженіи.

— Правду сказать, старикъ, — замтилъ Орденеръ Спіагудри: — я ужъ началъ думать, что обязанность отпирать дверь возложена тобою на трупы, находящіеся въ этомъ зданіи.

— Простите, милостивый господинъ, — пробормоталъ смотритель Спладгеста, у котораго еще раздавались въ ушахъ имена короля и вице-короля, и повторилъ свое банальное извиненiе: — я… я крпко заснулъ.

— Ну, значитъ не спали твои мертвецы, такъ какъ я только что явственно слышалъ ихъ разговоръ.

Спіагудри смутился.

— Вы, милостивый господинъ, вы слышали?..

— Само собою разумется, но дло не въ томъ. Я пришелъ сюда не для того, чтобы заниматься твоими длами, а чтобы занять тебя моими собственными. Войдемъ.

Спіагудри вовсе не хотлось пускать вновь прибывшаго къ трупу Жилля, но послднія слова нсколько успокоили его, и притомъ могъ ли онъ воспротивиться?

Онъ пропустилъ молодаго человка и заперъ за нимъ дверь.

— Бенигнусъ Спіагудри, — сказалъ онъ: — къ вашимъ услугамъ во всемъ, что касается человческихъ знаній. Но, судя по вашему ночному посщенію, если вы разсчитывали встртить здсь колдуна, вы ошиблись, nе fаmаm сredas [9] Я не боле какъ ученый… Пройдемте, милостивый господинъ, въ мою лабораторію.

— Незачмъ, — возразилъ Орденеръ: — мы остановимся у этихъ труповъ.

— У этихъ труповъ! — вскричалъ Спіагудри, вздрогнувъ отъ испуга: — Но, милостивый господинъ, вамъ нельзя ихъ видть.

— Какъ! Мн нельзя видть трупы, которые нарочно для того и выставляются здсь! Повторяю теб, мн необходимо собрать свднія объ одномъ изъ твоихъ кліентовъ и ты долженъ сообщить мн ихъ. Повинуйся добровольно, старикъ, если не хочешь, чтобы я употребилъ насиліе.

Спіагудри питалъ глубокое уваженіе къ сабл и видлъ, какъ она сверкала на боку Орденера.

— Nihil nоn аrrоgаt аrmіs, пробормоталъ онъ и порывшись въ связк ключей, отперъ ршетку и ввелъ постителя во второе отдленіе мертвецкой.

— Покажи мн одежду капитана, — сказалъ ему Орденеръ.

Въ эту минуту лучъ свта упалъ на окровавленную голову Жилля Стадта.

— Милосердый Боже! — вскричалъ Орденеръ: — Какое гнусное святотатство!

— Ради святаго Госпиція, сжальтесь надо мною! — простоналъ старый смотритель.

— Старикъ, — продолжалъ Орденеръ грознымъ голосомъ: — неужели ты такъ далекъ отъ смерти, что ршаешься издваться надъ нею! Неужели, несчастный, ты думаешь, что живые не съумютъ заставить тебя уважать мертвыхъ!

— О! — вскричалъ злополучный смотритель: — Сжальтесь надо мною, я не виноватъ!.. Если бы вы только знали!..

Онъ вдругъ замолчалъ, вспомнивъ слова малорослаго человка: Будь вренъ и нмъ.

— Не видали ли вы кого-нибудь, проскользнувшаго въ это отверстіе? — спросилъ онъ слабымъ голосомъ.

— Да, это твой сообщникъ?

— Нтъ, это преступникъ, единственный преступникъ, клянусь вамъ всми муками ада, всми блаженствами неба, даже этимъ столь недостойно поруганнымъ тломъ!..

Съ этими словами онъ бросился къ ногамъ Орденера.