Спіагудри не могъ сдержать движенія ужаса.

— Вы, благородный господинъ; великій Боже! Вы, юноша полный силъ и здоровья, хотите накликать на себя, розыскать этого злаго духа! Когда четырехрукій Ингіальдъ сразился съ великаномъ Никтольмомъ, онъ обладалъ по крайней мр четырьмя руками….

— Что же, — замтилъ Орденеръ, улыбаясь: — если такъ необходимы четыре руки, разв ты не будешь моимъ проводникомъ?..

— Я! Вашимъ проводникомъ?.. Какъ можете вы издваться надъ бднымъ старикомъ, который самъ уже нуждается въ проводник?

— Послушай, — перебилъ его Орденеръ: — не издвайся ты надо мною. Если это преступленіе, въ которомъ мн не хотлось бы считать тебя виновнымъ, повлечетъ за собой наказаніе за святотатство, ты не можешь остаться здсь боле. Теб необходимо бжать и я беру тебя подъ свою защиту, но съ условіемъ, что ты проводишь меня въ логовище злодя. Будь моимъ проводникомъ, я же буду твоимъ покровителемъ; даже боле, если я разыщу Гана Исландца, я доставлю его сюда мертваго или живаго. Ты можешь тогда доказать свою невинность, а я общаю теб выхлопотать прежнюю должность… А пока, вотъ теб столько королевскихъ экю, сколько не выработать теб въ цлый годъ.

Орденеръ, приберегая кошелекъ подъ конецъ, наблюдалъ въ своихъ аргументахъ послдовательность, предписываемую законами здраваго смысла. Но и безъ того каждый изъ этихъ аргументовъ самъ по себ могъ заставить Спіагудри призадуматься. Онъ началъ съ того, что взялъ деньги.

— Благородный господинъ, вы правы, — сказалъ онъ затмъ, и взоръ его, до сихъ поръ нершительный, устремился на Орденера: — Если я пойду съ вами, то подвергнусь современемъ мщенію страшнаго Гана. Если я останусь, завтра же попаду въ лапы палача Оругикса… Все равно… въ обоихъ случаяхъ опасность грозитъ моей бдной голов; но такъ какъ, согласно справедливому замчанію Семонд-Сигфуссона, прозваннаго Мудрымъ, іnter duо реrісulа аеquаlіа, mіnus іmmіnеns еlіgеndum еst [10] я слдую за вами… Да, милостивый господинъ, я буду вашимъ проводникомъ; только во всякомъ случа не забудьте, что я употребилъ вс зависящія отъ меня старанія, чтобы отвратить васъ отъ столь смлаго замысла.

— И такъ, — сказалъ Орденеръ: — ты будешь моимъ проводникомъ. Но, старикъ, — добавилъ онъ съ выразительнымъ взглядомъ: — я полагаюсь на твою честность.

— Ахъ, милостивый господинъ, — возразилъ смотритель Спладгеста: — честь Спіагудри такъ же чиста, какъ и золото, которымъ вы такъ щедро одарили меня.

— Пусть она навсегда останется такою, въ противномъ случа я докажу теб, что и сталь моя ничуть не хуже золота… Гд, ты думаешь, находится теперь Ганъ Исландецъ?

— Такъ какъ южный дронтгеймскій округъ занятъ въ настоящее время войсками, посланными туда неизвстно съ какой цлью великимъ канцлеромъ, Ганъ, по всей вроятности, направился къ Вальдергогской пещер или къ Сміазенскому озеру. Намъ надо идти черезъ Сконгенъ.

— Когда же ты можешь отправиться со мною?

— День уже занялся; такъ вотъ, когда наступитъ ночь и Спладгестъ будетъ запертъ, вашъ бдный служитель приметъ на себя обязанности проводника, ради которыхъ мертвецы лишены будутъ его попеченій. Въ теченіи дня мы постараемся скрыть отъ народа изуродованную голову рудокопа.

— А гд я найду тебя вечеромъ?

— На главной площади Дронтгейма, если вамъ угодно, у статуи Правосудія, бывшей нкогда Фрейей. Она, безъ сомннія, укроетъ меня въ своей тни, въ благодарность за великолпнаго дьявола, котораго я вылпилъ у ея подножія.

Спіагудри, быть можетъ, повторилъ бы Орденеру слово въ слово вс доводы своей просьбы къ губернатору, если бы тотъ не поспшилъ его перебить.

— И такъ, старикъ, договоръ заключенъ.

— Заключенъ, — повторилъ смотритель Спладгеста.

Когда онъ произносилъ это слово, звукъ, похожій на рычанье, послышался надъ ними. Спіагудри затрясся всмъ тломъ.

— Что это такое? — прошепталъ онъ.

— Нтъ ли тутъ какого-нибудь другаго живаго существа кром насъ? — спросилъ Орденеръ, удивленный не мене его.

— Вы напомнили мн о моемъ помощник Оглипиглап, - возразилъ Спіагудри, успокоенный этой мыслью: — безъ сомннія, это онъ спитъ такъ громко. По мннію епископа Арнгрима, спящій лапландецъ шумитъ не мене старой бабы.

Съ этими словами они подошли къ двери Спладгеста. Спіагудри тихо открылъ ее.

— Прощайте, милостивый господинъ, — сказалъ онъ Орденеру: — и да благословитъ васъ небо. До вечера! Если вы пройдете мимо церкви святаго Госпиція, помолитесь за вашего несчастнаго служителя Бенигнуса Спіагудри.

Поспшно захлопнувъ дверь, боясь, чтобы его не примтили, и чтобы утренній втеръ не задулъ ночника, онъ вернулся къ трупу Жилля Стадта и принялся укладывать его голову такимъ образомъ, чтобы раны не было видно.

Серьезныя причины заставили трусливаго смотрителя принять смлое предложеніе незнакомца. Мотивами, побудившими его на такое отважное ршеніе, были: во первыхъ, страхъ, внушаемый Орденеромъ; во вторыхъ, страхъ, внушаемый палачемъ Оругиксомъ; въ третьихъ, старинная ненависть къ Гану Исландцу, ненависть, въ которой онъ едва осмливался признаться самому себ, до такой степени умрялась она ужасомъ; въ четвертыхъ, любовь къ наукамъ, которымъ это путешествіе могло принести пользу; въ пятыхъ, надежда на свою хитрость, чтобы отвести глаза Гану; въ шестыхъ, затаенное влеченіе къ извстному металлу, наполнявшему кошелекъ молодаго искателя приключеній и которымъ, по его мннію, былъ наполненъ желзный ящикъ, украденный у капитана и предназначавшійся вдов Стадтъ, посылка, которая теперь имла вс шансы никогда не разставаться съ посыльнымъ.