Несмотря на всю гнусность Спіагудри, его отчаяніе, его протесты звучали такъ правдиво, что молодой человкъ былъ убжденъ.

— Встань, старикъ, — сказалъ онъ: — если ты не издвался надъ смертью, не унижай по крайней мр старости.

Спіагудри поднялся на ноги, Орденеръ продолжалъ:

— Кто же виновникъ?

— О! Не спрашивайте, милостивый господинъ, вы не знаете, о комъ говорите! Не спрашивайте! — вскричалъ Спіагудри, внутренно повторяя про себя: Будъ вренъ и нмъ.

— Кто преступникъ? Я хочу знать его имя, — холодно возразилъ Орденеръ.

— Заклинаю васъ именемъ неба, милостивый господинъ! Не спрашивайте о немъ, страхъ…

— Страхъ не заставитъ меня молчать, скоре онъ заставитъ тебя говорить.

— Простите меня, — простоналъ Спіагудри, вн себя отъ отчаянія: — я не могу…

— Можешь, если я того хочу. Назови мн имя святотатца.

Спіагудри попытался еще разъ увильнуть.

— Милостивый господинъ, человкъ, надругавшійся надъ трупомъ — убійца этого офицера.

— Такъ этотъ офицеръ былъ убитъ? — спросилъ Орденеръ, вспомнивъ при этихъ словахъ цль своего посщенія.

— Безъ сомннія.

— Но кмъ? кмъ?

— Во имя святой, которую призывала ваша мать, рождая васъ на свтъ, не старайтесь узнать это имя, не принуждайте меня открывать его.

— Старикъ, твои слова только увеличиваютъ мое любопытство. Я приказываю тебе назвать этого злодя.

— Ну, — вскричалъ Спіагудри: — посмотрите на эти глубокіе слды на тл несчастнаго длинными, кривыми ногтями… Они назовутъ вамъ убійцу.

Съ этими словами старикъ указалъ Орденеру длинныя глубокія царапины на голомъ обмытомъ труп.

— Какъ! — вскричалъ Орденеръ: — неужели красный зврь?..

— Нтъ.

— Но если это не дьяволъ…

— Шш, не спшите угадывать. Неужели вамъ не приходилось слышать, — продолжалъ смотритель, понизивъ голосъ: — о человк, или чудовищ во образ человческомъ, ногти котораго такъ же длинны какъ у Астарота, который насъ погубилъ, или у Антихриста, который насъ погубитъ?..

— Говори ясне.

— Горе! Гласитъ Апокалипсисъ…

— Я спрашиваю у тебя имя убійцы.

— Убійцы… имя… милостивый господинъ, сжальтесь надо мною, пожалйте себя.

— Вторая изъ этихъ просьбъ уничтожила бы первую, если бы даже не было у меня серьезныхъ причинъ вырвать у тебя это имя. Не испытывай дале…

— Хорошо, вы сами того хотли, молодой человкъ, — вскричалъ Спіагудри громкимъ голосомъ, выпрямляясь: — этотъ преступникъ, этотъ святотатецъ — Ганъ Исландецъ.

Орденеру было извстно это страшное имя.

— Какъ! — вскричалъ онъ: — Ганъ! Этотъ гнусный бандитъ!

— Не называйте его бандитомъ, онъ дйствуетъ всегда одинъ.

— Но, несчастный, почему ты знаешь его? Какія преступленія сблизили васъ другъ съ другомъ?

— О! Благородный господинъ, не врьте наружности. Разв дубъ становится ядовитымъ, когда змя укроется въ его листв?

— Довольно болтовни! Злодй иметъ друга только въ сообщник.

— Я совсмъ не другъ его, а тмъ мене сообщникъ. Если мои клятвы не были для васъ убдительны, вспомните, что это гнусное преступленіе подвергнетъ меня черезъ двадцать четыре часа, когда придутъ хоронить трупъ Жилля Стадта, наказанію за святотатство. Въ такомъ ужасномъ положеніи врядъ-ли когда находился невинный!

Эти доводы личной отвтственности показались Орденеру убдительне умоляющихъ возгласовъ несчастнаго смотрителя. Эти доводы вроятно въ значительной степени воодушевляли его, въ его патетическомъ, хотя и безполезномъ сопротивленіи святотатству малорослаго человка.

Орденеръ на минуту погрузился въ размышленіе, между тмъ какъ Спіагудри пытался прочесть на его лиц возвщаетъ ли эта тишина миръ или угрожаетъ бурей.

Наконецъ, Орденеръ сказалъ суровымъ, но спокойнымъ голосомъ:

— Старикъ, говори правду. Нашелъ ты бумаги у этого офицера?

— Ни клочка, клянусь честью.

— Но можетъ быть ихъ нашелъ Ганъ Исландецъ?

— Клянусь святымъ Госпиціемъ, я не знаю.

— Не знаешь! Но можетъ быть ты знаешь, гд скрывается Ганъ Исландецъ?

— Онъ никогда не скрывается, онъ постоянно блуждаетъ.

— Хорошо, но гд же его убжище?

— У этого язычника, — отвтилъ старикъ, понизивъ голосъ: — столько убжищъ, сколько подводныхъ камней у острова Гиттерена, сколько лучей у звзды Сиріуса.

— Еще разъ повторяю теб, выражайся ясне, — перебилъ Орденеръ: — я хочу показать теб примръ, слушай. Какая то таинственная связь соединяетъ тебя съ этимъ разбойникомъ, хотя ты и увряешь, что ты ему не сообщникъ. Если ты знаешь его, ты долженъ также знать куда онъ теперь отправился… Не перебивай меня… Если ты не сообщникъ его, ты не колеблясь поможешь мн розыскать его…