— Оцнить голову Гана Исландца! — вскричалъ старый рыбакъ, притащившій съ собой мокрыя сти: — клянусь святымъ Усуфомъ, не мешало-бы за одно оцнить и голову Вельзевула.

— Да, но чтобы не обидть Гана, — замтилъ охотникъ, котораго можно было узнать по одежд изъ козлиной шкуры: — необходимо за рогатую голову Вельзевула назначить лишь полторы тысячи экю.

— Слава теб, пресвятая Богородица! — прошамкала, вертя веретено, старуха съ плшивой, трясущейся отъ дряхлости головой: — ужъ какъ-бы хотлось мн взглянуть на голову этого Гана. Говорятъ будто вмсто глазъ у него два раскаленныхъ угля.

— Правда, правда, — подхватила другая старуха: — отъ одного его взгляда загорлся кафедральный соборъ въ Дронтгейм. Мн хотлось-бы цликомъ видть это чудовище съ зминымъ хвостомъ, съ раздвоенными копытами и съ большими нетопырьими крыльями.

— Кто теб, бабушка, намололъ такихъ сказокъ, — перебилъ ее охотникъ хвастливо: — Я самъ видалъ этого Гана Исландца въ Медсихатскихъ ущельяхъ; такой-же человкъ какъ мы, только ростомъ будетъ въ сорокалтній тополь.

— Неужели? — спросилъ кто-то изъ толпы страннымъ тономъ.

Голосъ этотъ, заставившій вздрогнуть Спіагудри, принадлежалъ малорослому субъекту, лицо котораго было скрыто широкими полями шляпы рудокопа, а на плечи накинута рогожа, сплетенная изъ тростника и тюлевой шерсти.

— Клянусь честью, — грубо захохоталъ кузнецъ, державшій на ремн свой огромный молотъ: — пусть оцниваютъ его голову въ тысячу или въ десять тысячъ королевскихъ экю, пусть ростомъ онъ будетъ въ четыре или въ сорокъ саженъ, меня ничмъ не заставишь розыскивать его.

— Да и меня также, — сказалъ рыбакъ.

— И меня, и меня, — послышалось со всхъ сторонъ.

— Ну, а если кто захочетъ попытать счастія, — замтилъ малорослый: — тотъ найдетъ Гана Исландца завтра въ развалинахъ Арбаръ, близъ Сміазена, а посл завтра въ Вальдергогской пещер.

— Да ты не врешь, молодчикъ?

Этотъ вопросъ предложенъ былъ разомъ и Орденеромъ, который слдилъ за этой сценой съ интересомъ, легко понятнымъ всякому, кром Спіагудри, и низенькимъ, довольно тучнымъ человкомъ въ черномъ плать, съ веселой физіономіей, который при первыхъ звукахъ трубы глашатая вышелъ изъ единственной гостиницы деревушки.

Малорослый въ широкополой шляп, казалось, одно мгновеніе разсматривалъ ихъ обоихъ и отвтилъ глухимъ голосомъ.

— Нтъ.

— Но почему же ты говоришь съ такой увренностью? — спросилъ Орденеръ.

— Я знаю, гд Ганъ Исландецъ, знаю также гд Бенигнусъ Спіагудри. Въ эту минуту оба недалеко отсюда.

Прежній ужасъ съ новой силой охватилъ несчастнаго смотрителя Спладгеста. Онъ едва осмливался смотрть на таинственнаго малорослаго незнакомца, воображая, что французскій парикъ недостаточно хорошо скрывалъ черты его лица, и принялся дергать Орденера за плащъ, бормоча тихимъ голосомъ:

— Милостивый господинъ, ради Бога, сжальтесь надо мною, уйдемте отсюда, оставимъ это проклятое предмстье ада…

Орденеръ, удивленный не меньше своего спутника, внимательно разсматривалъ малорослаго, который, поворотившись спиной къ свту, казалось хотлъ скрыть свое лицо.

— А Бенигнусъ Спіагудри, — вскричалъ рыбакъ: — я видлъ его въ Спладгест, въ Дронтгейм. Это великанъ. И его то оцнили въ четыре экю.

Охотникъ покатился со смху.

— Четыре экю! Ну, я то ужъ не стану за нимъ охотиться. Дороже платятъ за шкуру синей лисицы.

Это сравненіе, которое при другихъ обстоятельствахъ показалось бы оскорбительнымъ ученому смотрителю Спладгеста, теперь подйствовало на него самымъ успокоительнымъ образомъ. Тмъ не мене онъ хотлъ было снова просить Орденера продолжать ихъ путь, когда тотъ, узнавъ, что ему было нужно, предупредилъ его желаніе, выйдя изъ толпы, начинавшей рдть.

Хотя, прибывъ въ деревушку Оельмё, они разсчитывали переночевать въ ней, но какъ бы по безмолвному соглашенію оба оставили ее, даже не спрашивая другъ друга о причин столь поспшнаго бгства. Орденеръ надялся поскоре встртиться съ разбойникомъ, а Спіагудри отъ всей души желалъ поскоре разстаться съ полицейскими.

Орденеръ былъ слишкомъ озабоченъ, чтобы смяться надъ злоключеніями своего спутника. Первый прервавъ молчаніе, онъ спросилъ его ласковымъ тономъ:

— Ну, старина, въ какихъ это развалинахъ можно найти завтра Гана Исландца, какъ утверждаетъ этотъ малорослый, которому, кажется, все извстно.

— Я не знаю… не дослышалъ, высокородный господинъ, — отвтилъ Спіагудри, дйствительно сказавъ правду.

— Ну, въ такомъ случа я могу встртиться съ нимъ только посл завтра въ Вальдергогской пещер?