Быть можетъ, точныя данныя о средней смертности во всемъ мір раскрыли бы тотъ фактъ, что на одинъ смертный случай на 1000 человкъ населенія Америки приходится два случая на то же количество населенія въ другихъ странахъ.

Я не люблю инсинуировать, но думаю, что приведенныя выше статистическія данныя сильно говорятъ за то, что населеніе пьетъ здсь повсюду отвратительную воду.

Мы влзли на морену противоположнаго берега ледника и проползли по острому гребню ея ярдовъ сто или около того, подвергаясь ежеминутной опасности свалиться внизъ въ ледникъ. Упасть пришлось бы съ высоты не боле 100 футовъ, но такъ какъ результатъ для меня получился бы одинъ и тотъ же, какъ и при паденіи съ высоты 1000 футовъ, то я и къ стофутовой дистанціи отнесся бы съ большимъ уваженіемъ и весьма обрадовался, когда путешествіе это окончилось. Морена представляетъ позицію, весьма неудобную для штурма. Съ нкотораго отдаленія она кажется какой-то безконечной могилой изъ мелкаго песка, очень ровной и гладкой, на самомъ же дл она состоитъ изъ груды обломковъ всевозможной величины, отъ кулака до добраго коттеджа. Вскор мы достигли мста, именуемаго «Mauvais Pas», что значитъ Скверный шагъ. Это была головоломнйшая тропинка, извивающаяся по обрывамъ въ сорокъ или 50 футовъ высоты, только въ немногихъ мстахъ огражденная желзными перилами. Подвигаясь медленно и осторожно, съ непріятнымъ ощущеніемъ на сердц, я, наконецъ добрался до половины пути. Надежда стала расцвтать уже въ моемъ сердц, но, увы, ей пришлось тотчасъ же увянуть; передо мною внезапно предстала свинья, длинномордая, покрытая щетиною; она подняла свое рыло и вопросительно поводила на меня ноздрями. Свинья на partie de plaisir въ Швейцаріи — подумайте только! Поразительно и неправдоподобно; можно поэму написать по этому поводу! Отступить она не могла, еслибъ даже и хотла. Было бы неблагоразумно отстаивать свое достоинство тамъ, гд едва хватаетъ мста; чтобы встать на ноги, мы даже и не пробовали. За нами было человкъ до двадцати или тридцати дамъ и мужчинъ; вс мы повернули и пошли назадъ, а за ними слдомъ шла свинья. Животное казалось не особенно смущеннымъ тмъ, что оно надлало; вроятно, это ей не впервые.

Въ 4 часа пополудни мы достигли ресторана, построеннаго на вершин и называемаго «Ch^ateau». Здсь была цлая фабрика сувенировъ съ весьма большимъ и разнообразнымъ запасомъ. На память объ этомъ мст я купилъ простой ножъ для разрзанія бумаги, а на своемъ альпеншток приказалъ выжечь имена Монблана, Mauvais Pas и разныхъ другихъ мстностей. Затмъ мы спустились въ долину и отправились домой, не связываясь другъ съ другомъ веревкою. Опасности тутъ не было, такъ какъ долина совершенно горизонтальна и иметъ 5 миль ширины.

Въ гостинницу мы вернулись, когда еще не было 9-ти часовъ. На слдующее утро мы выхали въ Женеву, взявъ мста на верху дилижанса. Мы сидли подъ навсомъ, въ обществ, если не ошибаюсь, боле двадцати другихъ путешественниковъ. Верхъ находился на такой высот, что влзать туда пришлось съ помощью лстницы. Громоздкій экипажъ былъ набитъ биткомъ какъ внутри, такъ и наверху. Одновременно съ нашимъ отошли другіе пять дилижансовъ, точно также переполненныхъ. Для большей увренности мы взяли билеты за два дня впередъ до поздки, заплативъ установленную цну, т. е. пять долларовъ съ человка; но остальная публика оказалась умне; она врила Бедекеру и ожидала; поэтому нкоторые купили себ билеты за одинъ или два доллара. Бедекеръ знаетъ все касающееся компаній, содержащихъ гостинницы, желзныя дороги и дилижансы и смло выражаетъ свой мннія. Это лучшій другъ и совтникъ каждаго путешественника.

Никогда раньше не приходилось намъ видть Монбланъ въ полномъ его величіи и красот, какъ теперь, когда мы отъхали отъ него уже немало миль. Грандіозный контуръ его поднимался высоко въ небеса и казался такимъ блымъ, холоднымъ и торжественнымъ, что весь остальной міръ выглядлъ передъ нимъ чмъ-то грубымъ и тривіальнымъ. Когда онъ, наконецъ, скрылся изъ вида, одинъ старый англичанинъ услся на мсто и сказалъ:

— Ну, я удовлетворенъ, я видлъ важнйшія достопримчательности Швейцаріи — Монбланъ и зобъ — теперь домой!

Въ Женев, въ этомъ восхитительномъ город, гд изготовляются самые точные часы для всего свта, но гд собственные городскіе часы не показываютъ времени врно даже случайно, мы провели нсколько пріятныхъ дней, отдыхая посл понесенныхъ трудовъ.

Женева переполнена маленькими лавченками, а лавченки передолнены различными привлекательными бездлушками; но если вы зайдете въ такую лавку, то продавецъ такъ надостъ вамъ приставаніями купить то ту, то другую вещь, что вы рады будете выбраться оттуда и ужь вторично повторить попытки не отважитесь.

Женевскіе лавочники, даже самые мелкіе, не мене настойчивы и надодливы, чмъ продавцы того чудовищнаго улья Парижа, Grands Magasins du Louvre, гд низшаго разбора назойливость и приставанье возведены въ науку.

Другая скверная черта, это разнообразіе цнъ въ маленькихъ лавочкахъ Женевы. Какъ-то разъ я остановился посмотрть на выставленную въ окн очень хорошенькую нитку дтскихъ четокъ. Я любовался ею, но купить не намревался, такъ какъ не имлъ въ нихъ нужды; врядъ ли даже я и носилъ когда четки. Въ это время изъ лавки вышла продавщица и предложила мн купить вещицу за тридцать пять франковъ. Я сказалъ, что это недорого, но что она мн не нужна.

— О, сударь, но он такъ хороши!

Я согласился съ нею, но отвчалъ, что он совсмъ не подходятъ къ человку моихъ лтъ и характера. Тмъ не мене, она бросилась въ лавку и, вернувшись съ вещицей, старалась насильно всунутъ ее мн въ руки, говоря:

— Вы только посмотрите, какъ он красивы! Конечно, г-нъ возьметъ ихъ; я отдаю ихъ г-ну за тридцать франковъ. Что длать, это убытокъ, но надо же жить!

Опустивъ руки, я пытался тронуть ея сердце своею беззащитностью. Но не тутъ-то было; она завертла на солнц четками передъ самымъ моимъ носомъ, восклицая:- О, г-нъ не можетъ не взять ихъ! — Затмъ, она повсила ихъ на пуговицу моего сюртука и, сложивъ съ покорною миною руки, сказала:- Куда ни шло, тридцать франковъ; это просто невроятно дешево за такую хорошенькую вещицу! Пусть Богъ меня вознаградитъ за эту жертву.

Отстранивъ отъ себя вещь, я вышелъ изъ лавки, покачивая головою и улыбаясь въ глупомъ замшательств. Не обращая вниманія на прохожихъ, которые начали останавливаться и собираться около насъ, женщина выскочила за мной изъ лавки и, потрясая четками, кричала:

— Сударь, возьмите ихъ за двадцать восемь!

Я покачалъ головой отрицательно.

— Двадцать семь! Это громадный убытокъ, это просто разоренье, но возьмите, только возьмите ихъ!

Я продолжалъ отступленіе и трясъ головою.