Среди нарядно убранных елей Каракеш увидел деревянного истукана с головой быка, иссеченного топором и обугленного.

Нандяш повернул лицо к шаману и, указывая на изуродованного идола, пояснил:

–  Это русский поп Стефан рубит наших богов и обращает наших людей в христиан.

«А-а, - вспомнил Каракеш, - тот, который дал рыжеволосому золотую пластину. Нужно найти и убить русского попа…» Шаман повторил сказанные про себя слова вслух:

–  Найти и убить…

Нандяш вдруг упал в снег перед копытами коня Каракеша и молитвенно воздел руки.

–  Значит, ты и есть тот человек, который избавит нас от губителя наших богов. Значит, Пам наконец-то победит русского попа, который не боится огня.

–  Как не боится?
– переспросил Каракеш. Нандяш рассказал историю, известную не только в обители Святой Троицы игумену Радонежскому, но и князю Владимиру Серпуховскому, как Стефан предложил Паму вместе взойти на костер, чтобы доказать правоту своей веры, и как язычник признал себя побежденным, убоявшись пламени.

Наконец они увидели огромную ель, стоявшую на вершине горы, у подножия которой раскинулись незамерзающие озера. По их берегам зеленела трава. Это было так неожиданно и неправдоподобно, что Авгул воскликнул:

–  Саин-хан, мы действительно оказались в краю богов!

Нандяш указал на кучи хвороста по берегам озер и пояснил:

–  Каждое утро мы сжигаем этот хворост перед Священной Елью, матерью Золотой Бабы, и поклоняемся корням, стволу и ветвям. И каждое утро вешаем на неё новые украшения, сделанные из золота. От тепла костров оживает около Священной Ели земля, и на ней круглый год растут трава и цветы…

–  Акку! Акку!
– вдруг закричал Нандяш, да так громко, что сорвался с ветки ближайшей сосны снег.

Авгул и Каракеш схватились за сабли.

–  Смотрите, это Белый Лебедь - Акку, златокудрая внучка Пама, - радостно закивал головой Нандяш, показывая на девушку, выбежавшую на поляну из-за темных елей.

Акку была в белой шубке, золотая челка волос выбилась из-под шапочки на чистый лоб. Глаза - продолговатые, с чуть припухшими, как у монголок, веками - синие-синие выразительно сияли на лунообразном лице.

«Вот оно чудо! Золотое чудо!» - подумал Каракеш и взглянул на своего верного слугу Авгула. Он увидел его глаза, вдруг затуманившиеся невесть откуда взявшейся нежностью, и затрепетавшие тонкие ноздри.

Его пронзила смелая мысль, от которой даже ему, видавшему виды, стало страшно: «Вот если бы этого Белого Лебедя да пустить в воды Мамаевых прудов! А голову Булата - не зря же я вожу её с собой - бросить к подножию трона «царя правосудного»…

Когда до ели, от которой исходили золотые лучи в свете восходящего солнца, оставалось несколько десятков саженей, Каракеш вдруг увидел стоящего за священным деревом высокого человека в белой накидке с крестом в руках. На фоне еще не просветленного неба человек этот казался великаном. По лицу шамана пробежала тень. Он не успел спросить: «Кто это?» - как справа и слева заполыхали жертвенные костры, осветив хмурые лица ордынцев. Нандяш и Акку закружились на месте и сильными голосами запели какую-то песню. В такт забили бубны, а верхушка ели стала раскачиваться, издавая мелодичный звон. Человек в белой накидке быстро-быстро осенял происходящее крестом, лихорадочно размышляя: «Кто эти люди в лисьих малахаях?.. Похоже, что ордынцы… Но почему их не уничтожили по пути к Золотой Бабе?..» И вдруг мелькнула догадка: «Неужели у них золотая пластина?! Но как она попала к ним? Ведь Дубок должен был отдать её князю Владимиру Андреевичу!.. Значит, ордынцы захватили золотую пластину обманом или силой… Надо что-то делать!»

Стефан Пермский побежал на Княж-Погост, где Золотой Бабе Пам-сотник готовился принести сегодня на восходе солнца в жертву белых соболей.

Но, добежав до ели, Стефан остановился, будто натолкнулся грудью на жердь. «А что скажу я этому упрямому старику?! Акку… Вот кто поможет мне… Белый Лебедь - моя первая крестница…» - суровый Стефан, у которого не было детей, улыбнулся, и на глаза его навернулись слезы.

Пока ордынцы стояли в оцепенении, завороженные необычным зрелищем, Стефан, высунувшись из-за ели, тихо позвал:

–  Акку! Акку!

Девушка, перестав кружиться, повернулась. Стефан поманил её к себе.

–  Акку, - зашептал он, - скажи дедушке, что эти люди пришли за Золотой Бабой… Тебе он поверит, мне - нет. У них золотая пластина, но она захвачена или силой, или обманом. Это та пластина, которую мне подарил после нашего поединка благородный Пам, а её украл у меня тот, который высекал деревянных истуканов.

–  Ефим Дубок?
– Глаза Акку расширились от удивления. Она любила этого нежного простодушного человека, который звал её Белой Лебедушкой и ловил для неё полосатых бурундучков.

Несчастный Дубок был вновь оклеветан в глазах тех, кто его знал. Казалось, злая судьба могла хотя бы сейчас от него отступиться - ан нет… Пришлось соврать Стефану.

–  Беги быстрее, Акку, быстрее, - Стефан осенил её крестом.

Девушка поймала его руку, поцеловала и исчезла. Лишь пола её шубки мелькнула за горящими золотом ветвями Священной Ели.

…Пам, тряся в гневе белой бородой, появился быстро.

–  Кто такие? Прочь!
– закричал он в гневе и испуге.

–  Молчи, старик!
– Каракеш замахнулся на Пама камчой.
– Где Золотая Баба?