— Ея отецъ былъ очень счастливъ, Квильпъ! онъ былъ прекрасный человкъ, въ двадцать тысячъ разъ лучше многихъ, кого я знаю; въ двадцать тысячъ милліоновъ разъ лучше.

— Какъ жаль, что я не усплъ съ нимъ познакомиться, насмшливо замтилъ карликъ. — Очень можетъ быть, что онъ былъ счастливъ и при жизни, но думаю, что онъ еще счастливе теперь, наслаждаясь отдыхомъ посл такихъ долгихъ мученій.

Старуха открыла было ротъ, но не могла выговорить ни слова, а зятекъ продолжалъ потшаться надъ ней, злобно сверкая глазами.

— Что съ вами, м-съ Джиникинъ? обратился онъ къ ней якобы самымъ вжливымъ тономъ. — Вамъ, вроятно, нездоровится. Вы, должно быть, очень утомились, много говорили;- я знаю, вы любите болтать. Пойдите, прилягте, отдохните.

— Я пойду, когда мн захочется.

— A я васъ попрошу пойти теперь же.

Теща гнвно на него посмотрла, но длать было нечего, приходилось уступить, тмъ боле, что Квильпъ напиралъ все сильне и сильне. Заставивъ ее переступить черезъ порогъ, онъ хлопнулъ дверью передъ самымъ ея носомъ, и старуха снова очутилась въ кругу сосдокъ, спускавшихся съ лстницы.

Оставшись наедин съ женой, которая забилась въ уголокъ и дрожала отъ страха, не смя глазъ поднять, карликъ остановился передъ ней и, скрестивъ руки на груди, пристально уставился на нее. Нсколько минутъ оба молчали.

— М-съ Квильпъ, произнесъ онъ наконецъ.

— Что вамъ угодно? кротко отозвалась жена.

Карликъ долго стоялъ передъ ней и грозно глядлъ, наслаждаясь ея смущеніемъ.

— М-съ Квильпъ, повторилъ онъ.

— Что вамъ угодно? повторила жена, не поднимая глазъ.

— Если я еще разъ узнаю, что вы слушаете этихъ вдьмъ, я васъ укушу.

И онъ заскрежеталъ зубами. Видимое дло, онъ не шутитъ. Затмъ онъ приказалъ жен убрать все со стола и принести ромъ. Когда она поставила передъ нимъ огромный погребецъ, — онъ, вроятно, взялъ его съ какого нибудь корабля, — онъ веллъ подать холодной воды и коробку съ сигарами, а самъ развалился въ кресл и, прижавшись головой къ стнк, уперся своими безобразными ножками о столъ.

— Ну-съ, м-съ Квильпъ, сегодня я, кажется, въ удар и, чего добраго, буду курить всю ночь. Такъ вы сидите себ въ своемъ уголк: мн можетъ что нибудь понадобиться.

Жена, по обыкновенію, кротко отвтила ему «хорошо, Квильпъ», а грозный мужъ и повелитель закурилъ первую сигару и приготовилъ себ первый стаканъ грогу. Солнце давно уже зашло, небо усялось звздами, тюрьма стала еще мрачне, въ комнат уже совершенно стемнло, а карликъ все еще продолжалъ курить и пить водку, поглядывая въ окно съ своей обычной зврской усмшкой, и только въ т минуты, когда измученная жена, все время неподвижно сидвшая въ углу, выдавала свою усталость какимъ нибудь невольнымъ движеніемъ, безобразное лицо его искажалось веселой гримасой.

Неизвстно, дремалъ ли повременамъ Квильпъ, или всю ночь не смыкалъ глазъ, но только онъ не выпускалъ сигары изо рта, курилъ безостановочно, зажигая одну сигару о другую и обходясь безъ спичекъ. Бой стнныхъ часовъ не только не напоминалъ ему о сн, но даже отгонялъ его: всякій разъ, когда били часы, онъ издавалъ какіе-то странные гортанные звуки, пожимая при этомъ плечами, — точь-въ-точь какъ человкъ, который отъ души смется, но про себя.

Уже разсвло, а несчастная женщина все еще сидла, пригвожденная на своемъ мст. Утренняя прохлада, врываясь въ окно, ознобомъ пробгала по ея тлу; она чувствовала себя совершенно разбитой отъ усталости и, время отъ времени то бросала умоляющіе взгляды на своего мучителя, какъ бы прося пощады, то легонько покашливала, стараясь напомнить о себ и о томъ, что наказаніе длится черезчуръ долго. Но муженекъ не обращалъ на нее ни малйшаго вниманія, и неизвстно, до которыхъ поръ продолжалась бы ея пытка, если бы не послышался сильный стукъ въ дверь, когда солнце стояло уже высоко и уличная жизнь была въ полномъ разгар. Кто-то нетерпливо барабанилъ своими сухими костяшками.

— Ой-ли, никакъ ужъ день, будто спохватился онъ;- отворите-ка дверь, моя нжная голубка, приказалъ онъ, лукаво улыбаясь.

Покорная жена сняла съ двери засовъ и въ комнату стремительно вбжала м-съ Джиникинъ. Она была вполн уврена, что зятекъ еще не вставалъ съ постели, и шла къ дочери, чтобы отвести съ ней душу и излить предъ ней всю накопившуюся противъ него злобу. Увидвъ, что онъ не только на ногахъ и одтъ, но даже, по всей вроятности, и вовсе не ложился спать, она оторопла.

Ничто не могло ускользнуть отъ ястребинаго взгляда этого маленькаго урода. Онъ отлично понялъ, для чего пришла его теща и, радуясь ея неудач, привтствовалъ ее съ торжествующей улыбкой, отъ которой лицо его казалось еще безобразне.

— Неужели, Бетси, ты не… начала старушка, неужели ты…

— Не спала всю ночь, хотите вы сказать? подхватилъ карликъ;- да, не спала всю ночь!

— Всю ночь! воскликнула теща.

— Какъ есть, всю ночь. Что съ вами, милая маменька, оглохли вы, что ли? Карликъ то улыбался, то хмурилъ брови. — И что тутъ удивительнаго, что жена сидитъ съ мужемъ. Ха, ха, ха. A я такъ и не замтилъ, какъ прошло время.

— Вы настоящій зврь! вскричала теща въ негодованіи.

— Полноте, полноте, милая маменька, не бранитесь. Не забывайте, что она уже замужемъ.