Не обращая никакого вниманія на всеобщее изумленіе, онъ заперъ за собою дверь, униженно поцловалъ кончики грязнйшей перчатки и отвсилъ поклонъ, изгибаясь чуть не до земли.

— Сарра, помолчи немного, дай мн сказать хоть словечко.

— Господа, обратился онъ къ присутствующимъ. — Вы, пожалуй, не поврили бы, если бы я попытался выразить передъ вами то удовольствіе, которое я испытываю при вид такого полнйшаго единомыслія и единодушія между такими почтенными джентльменами; какъ вы. Но, хотя я и несчастный человкъ и преступникъ, если только подобныя выраженія умстны въ такомъ избранномъ обществ, у меня тоже есть чувства. Чувства присущи всмъ людямъ, сказа. тгь какой-то поэтъ. Если бы свинья высказала эту великую истину, то и она, благодаря ей, заслужила бы внецъ безсмертія.

— Если ты еще не совсмъ потерялъ разсудокъ, перестань молоть вздоръ, рзко остановила его сестра.

— Благодарю тебя, милая Сарра. Я знаю, что мн нужно, душа моя, и поэтому беру на себя смлость говорить-то, что мн нужно. Мистеръ Визерденъ, у васъ изъ кармана платокь падаетъ. Позвольте мн, сударь.

Брассъ подошелъ было къ нотаріусу, желая прислужиться, но тотъ съ отвращеніемъ отодвинулся отъ него: не говоря уже о природной прелести, которой отличалась физіономія стряпчаго, лицо его было все рсцарапано, одинъ глазъ закрытъ зеленой повязкой, шляпа совершенно измята, исковеркана. Онъ остановился на полпути и оглянулъ всхъ, жалостливо улыбаясь.

— Онъ отворачивается отъ меня, промолвилъ онъ, — какъ будто я собираюсь возложить раскаленные уголья на его голову. Но что-жъ длать! Когда домъ рушится, вс крысы изъ него бгутъ, — если только мн позволено употребить такое выраженіе, говоря о господин, котораго я безконечно люблю и уважаю. Что касается, господа, разговора, который вы только что изволили вести съ моей сестрой, — я видлъ, какъ она шла сюда, удивился, для чего это ей понадобилось и… смю ли признаться?.. я отъ природы нсколько подозрительнаго характера, послдовавъ за ней, все подслушалъ у двери.

— Если ты еще не совсмъ сошелъ съ ума, такъ замолчи, не говори больше ни слова, опять обрзала его сестра.

— Отъ всей души благодарю тебя, милая Сарра, возразилъ Брассъ все съ той же изысканной вжливостью, — но тмъ не мене я буду продолжать: м-ръ Визерденъ, такъ какъ мы съ вами принадлежимъ къ одной профессіи — я уже не говорю о моемъ жилъц, пользовавшемся, такъ сказать, гостепріимствомъ подъ моимъ кровомъ, — вы бы, кажется, могли сначала обратиться ко мн съ вашимъ предложеніемъ. Позвольте мн, милостивый государь, воскликнулъ онъ, замтивъ, что нотаріусъ готовится перебить его, — позвольте мн высказатьсядо конца. Если вы сдлаете мн одолженіе, вигляните сюда, — Брассъ приподнялъ зеленую повязку и открылъ страшно отекшій глазъ, — и на мое лицо, вы, конечно, удивитесь и спросите, откуда вс эти ссадины и царапины и почему шляпа моя скомкана. Я вамъ отвчу, господа, и онъ свирпо ударилъ кулакомъ по шляп, - что все это дло рукъ Квильпа.

Присутствующіе молча переглянулись другъ съ другомъ.

— Я вамъ отвчу, господа, что все это дло рукъ Квильпа, повторилъ Брассъ, глядя въ сторону сестры, словно онъ къ ней обращался съ своей рчью.

Онъ говорилъ со злостью, брюзжалъ, что весьма противорчило его обычному мягкому, вкрадчивому тону.

— Того самаго Квильпа, который заманилъ меня въ свою адскую берлогу, заставилъ пить настоящій огонь и наслаждался моими мученіями: смялся, когда я палилъ себ глотку и, пробираясь по двору въ темнот, спотыкался на каждомъ шагу и калчилъ себя; того самаго Квильпа, который никогда не обращался со мной иначе, какъ съ собакой. Въ послднее время я еще больше прежняго возненавидлъ его! онъ самъ затялъ это дло, первый подалъ мысль, а теперь отказывается отъ всякаго участія въ немъ, притворяется, будто въ первый разъ о немъ слышитъ. Я не довряю ему ни на каплю. Когда на него находитъ бшенство, онъ становится настоящимъ звремъ: онъ способенъ убить меня, забывая о своей собственной опасности, лишь бы вдоволь насладиться моими терзаніями. А какъ вы думаете, господа, къ чему клонится моя рчь? вдругъ спросилъ Брассъ.

Онъ схватился за шляпу и, спустивъ на глазъ зеленоватую повязку, въ припадк раболпства, нагнулся буквально до земли.

— Вы не догадываетесь?

Никто не произнесъ ни слова. Съ минуту Брассъ стоялъ молча, ухмыляясь, точно отпустилъ нивсть какую милую шутку.

— А вотъ къ чему, господа, продолжалъ онъ немного погодя. — Если истина всплыла наружу, въ чемъ, впрочемъ, и сомнваться нельзя — истина великое дло, господа, хотя мы и не всегда рады ей, какъ не радуемся великимъ явленіямъ природы, напримръ, гроз, когда она разражается надъ нашей головой, — если, говорю я, она вполн выяснилась въ этомъ дл, такъ ужъ лучше я его упеку, чмъ онъ меня; если одинъ изъ насъ долженъ побить другого, пусть лучше на моей сторон будета побда. Милая Сарра, дло врядъ ли дойдетъ до тебя, это я о себ хлопочу.

Тутъ м-ръ Брассъ поспшилъ разсказать всю исторію. Онъ не жаллъ красокъ, расписывая своего главнаго кліента, себя же выставилъ святымъ, хотя, разумется, и подверженнымъ человческимъ слабостямъ, и закончилъ рчь слдующей тирадой:

— Господа, я не люблю длать дло наполовину. Я готовъ на все, по пословиц; попался на гропгь, плати алтынъ. Длайте со мной что хотите, везите куда хотите. Если желаете имть отъ меня письменныя показанія, я сейчасъ же, тутъ, при васъ, настрочу ихъ. Я увренъ, что вы пощадите меня, потому что вы люди благородвые и великодушные. Вдь я по необходимости вошелъ въ сдлку съ Квильпомъ — если нужда не знаетъ законовъ, то люди закона очень часто знаютъ нужду — по необходимости же теперь все выдаю вамъ, а также и потому еще, что у меня давно уже накипло на сердц. Господа, прошу васъ, накажите Квильпа со всей строгостью закона, затопчите его ногами, смелите въ порошокъ. Все это онъ долгое время продлывалъ со мной.

Тутъ Самсонъ прервалъ потокъ своего негодованія и снова такъ униженно поцловалъ перчатку, какъ это длаютъ только трусы и приживальщики.

— И это, это мой братъ! наконецъ вымолвила миссъ Брассъ, подымая голову, которую до тхъ поръ подпирала рукой, и съ горькой усмшкой оглядывая его съ головы до ногъ. — Это мой братъ, для котораго я такъ много трудилась, котораго я все-таки считала мужчиной.

— Сарра, душа моя, не мшай этимъ господамъ. Ты ошиблась въ разсчет и поэтому не знаешь, что говоришь, и еще больше выдаешь себя, сказалъ Брассъ, слегка потирая руки.