— А много там набежало? — спросил мистер Бен Аллен. (Счет, кстати сказать, — самый необыкновенный локомотив из изобретенных человеческим гением. Он бежит в течение самой длинной человеческой жизни и никогда не останавливается сам собою.)

— Всего за квартал с гаком, — ответил мистер Боб Сойер.

Бен Аллен, не спуская испытующего взора с решетки камина, безнадежно закашлялся.

— Дьявольски неприятно будет, если она вздумает разлютоваться при гостях, правда? — заметил он наконец.

— Ужасно, — подхватил Боб Сойер, — ужасно!

Послышался тихий стук в дверь. Мистер Боб Сойер выразительно взглянул на друга и попросил стучавшего войти, вслед за чем нечесаная и неумытая девушка в стоптанных башмаках и черных бумажных чулках, которая могла бы сойти за нелюбимую дочь престарелого мусорщика, находящегося в самых стесненных обстоятельствах, просунула голову в дверь и сказала:

— Простите, мистер Сойер, миссис Редль желает поговорить с вами.

Прежде чем мистер Боб Сойер успел ответить, девушка рывком скрылась за дверью, словно кто-то сильно дернул ее сзади. Едва совершилось это таинственное исчезновение, как раздался новый стук: резкий, отчетливый, который, казалось, говорил: «Я здесь, и я войду».

Мистер Боб Сойер бросил на друга растерянный взгляд и крикнул:

— Войдите!

В этом приглашении не было ни малейшей надобности, ибо прежде чем мистер Боб Сойер открыл рот, маленькая свирепая женщина ворвалась в комнату, бледная от злости и трепещущая от негодования.

— Мистер Сойер, — сказала маленькая свирепая женщина, силясь казаться очень спокойной, — не будете ли вы так любезны оплатить этот счетец? Я буду вам очень благодарна! Сегодня мне нужно отдать деньги за квартиру, и хозяин ждет меня внизу.

— Мне очень жаль, что я причиняю вам беспокойство, миссис Редль, — заговорил Боб Сойер почтительно, — но...

— О, тут нет никакого беспокойства, — отозвалась маленькая женщина, пронзительно хихикая. — До сегодня у меня не было в этих деньгах особой надобности. Пока мне не нужно было отдавать их хозяину, они могли сохраняться у вас. Вы обещали мне уплатить сегодня после обеда, мистер Сойер, и все джентльмены, жившие здесь, держали свое слово, сэр, как держит, конечно, всякий, кто называет себя джентльменом.

Тут миссис Редль откинула голову, закусила губу, энергично потерла руки и вперила взгляд в стену за спиной Боба Сойера. Было очевидно, как потом заметил в стиле восточной аллегории мистер Боб Сойер, что она «разводила пары».

— Мне очень жаль, миссис Редль, — сказал Боб Сойер со всем вообразимым смирением, — но дело в том, что меня сегодня постигла неудача в Сити.

Чрезвычайно странное это место — Сити. Кого там только не постигала неудача!

— Пусть так, мистер Сойер, — произнесла миссис Редль, прочно утверждаясь на пурпурной цветной капусте кидерминстерского ковра, — какое мне до этого дело, сэр?

— Я... я уверен, миссис Редль, — пробормотал Боб, обходя последний вопрос, — я уверен, что к середине будущей недели мы упорядочим все счета и впредь будем придерживаться лучшей системы.

Только этого миссис Редль и ждала. Она ворвалась в комнату злополучного Боба Сойера с таким страстным желанием устроить ему сцену, что отдай он ей деньги, это явилось бы для нее самым неприятным разочарованием. Она была уже настроена на маленькое развлечение такого рода, ибо только сейчас у себя на кухне обменялась несколькими предварительными любезностями с мистером Редлем.

— Неужели вы полагаете, мистер Сойер, — начала она, повышая голос для острастки соседей, — неужели вы полагаете, что я намерена вечно держать в своей квартире кого-то, кто не собирается платить за комнату и не дает денег на свежее масло и на колотый сахар, который покупается ему к завтраку, и даже на молоко, которое ставят у его дверей? Неужели вы полагаете, что работящей честной женщине, прожившей на этой улице двадцать лет (десять лет напротив и девять лет и девять месяцев в этом самом доме), нечего больше делать, как гробить себя, обихаживая шайку ленивых бездельников, которые только курят, пьют и шатаются, вместо того чтобы как-нибудь приложить свои силы и оплатить счета? Неужели вы полагаете...

— Добрейшая моя! — попытался уладить дело мистер Бенджамин Аллен.

— Будьте любезны, сэр, оставьте ваши замечания при себе! — сказала миссис Редль, внезапно прерывая бурный поток своего красноречия и обращаясь к посреднику с выразительной торжественностью и медлительностью. — Я не думаю, сэр, чтобы у вас было основание вмешиваться в разговор. Мне кажется, я сдаю эти комнаты не вам, сэр.

— Нет, конечно, не мне, — согласился мистер Бенджамин Аллен.

— Прекрасно, сэр! — произнесла миссис Редль с надменной учтивостью. — В таком случае, сэр, может быть, вы ограничитесь тем, что будете ломать руки и ноги бедным людям в ваших лечебницах и прикусите свой язык, сэр, иначе здесь найдется кто-нибудь, сэр, кто заставит вас сделать это, сэр!