Когда были открыты последние «натуральные», фишки подсчитаны и пенсы, к всеобщему удовольствию, распределены, мистер Боб Сойер позвонил, чтобы подавали ужин, и гости в его ожидании скучились по углам.

Хлопот с ужином было гораздо больше, чем можно себе вообразить. Прежде всего пришлось будить служанку, которая крепко спала, уронив голову на кухонный стол. Торговца, у которого заказывали устрицы, не попросили вскрыть раковины, а делать это тупым гнущимся ножом и вилкой о двух зубьях чрезвычайно затруднительно, так что потреблено их было немного. Мало было потреблено и мяса, а также ветчины, взятой вместе с мясом в немецкой колбасной за углом и отличавшейся той же неподатливостью. Зато в оловянном сосуде имелось изрядное количество портера, и в ход пошел сыр, благо он оказался острым. В целом трапеза получилась вполне удовлетворительной.

После ужина на столе появился второй кувшин пунша, пачка сигар и две бутылки спиртного. Затем наступила тягостная пауза, вызванная весьма обычным для такого рода пирушек обстоятельством, но тем не менее очень стеснительная.

Дело в том, что служанка мыла стаканы. В доме их было всего четыре. Маленькие, из тонкого стекла, они разительно отличались от огромных толстых стоп, позаимствованных в трактире. По одному этому уже можно было догадаться об истинном положении дел. Однако юная прислужница, дабы никто из джентльменов не остался в заблуждении относительно состояния хозяйства заведения, насильно выхватила у всех гостей далеко не осушенные стаканы и, несмотря на усиленные подмигивания мистера Боба Сойера, довела до общего сведения, что их нужно снести вниз и быстренько вымыть.

Только очень злой ветер не надувает никому ничего доброго. Чистенький джентльмен в прюнелевых ботинках, безуспешно пытавшийся острить во время игры, нашел, что теперь ему предоставляется возможность, которой необходимо воспользоваться. Едва успели стаканы исчезнуть, он начал развлекать общество длинной историей об удачном ответе какого-то великого политического деятеля, чье имя он позабыл, другому деятелю, столь же знаменитому, чьего имени никогда не знал. Он долго кружил вокруг да около, но все никак не мог припомнить, в чем состоит соль анекдота, хотя уже в течение десяти лет рассказывал этот самый анекдот с большим успехом.

— Черт возьми, — воскликнул чистенький человек в прюнелевых ботинках, — как это нелепо!

— Жаль, что вы забыли, — заметил мистер Боб Сойер, с тревогой поглядывая на дверь, за которой ему послышался звон стаканов, — очень жаль.

— И мне тоже, — ответил чистенький человек, — потому что я уверен, анекдот доставил бы вам большое удовольствие! Ну что делать! Может быть, я его еще вспомню.

В это время явились стаканы. Их вид возвратил Бобу Сойеру то душевное равновесие, которого его лишил разговор с квартирной хозяйкой. Лицо его просияло, и он готов был окончательно развеселиться.

— А теперь, Бетси, — ласково сказал мистер Боб Сойер, расставляя стаканы, которые девушка сгрудила посреди стола, — будьте милой девушкой и принесите поскорее горячей воды.

— Горячей воды не будет, — ответствовала Бетси.

— Как не будет? — вскричал мистер Боб Сойер.

— Не будет, — повторила служанка, энергично тряхнув головой, каковое движение по выразительности могло поспорить с самыми пылкими словами. — Миссис Редль сказала, что вы не получите горячей воды.

Удивление, выразившееся на лицах гостей, придало хозяину храбрости.

— Принесите горячей воды сейчас же... сейчас же! — приказал мистер Боб Сойер с суровостью отчаянья.

— Нет, я не могу, — ответила девушка, — миссис Редль, ложась спать, потушила огонь и заперла котелок.

— О, да не все ли равно! Не беспокойтесь из-за таких пустяков, — сказал мистер Пиквик, уловив растерянность на физиономии Боба Сойера. — Мы прекрасно обойдемся холодной водой.

— О, великолепно, — подхватил мистер Бенджамин Аллен.

— Моя хозяйка подвержена легким припадкам умственного расстройства, — заметил Боб Сойер с мертвенной улыбкой. — Кажется, придется с нею расстаться.

— Ну нет! Зачем же! — возразил Бен Аллен.

— Боюсь, что придется, — с героической твердостью повторил Боб. — Завтра же рассчитаюсь с нею и выеду.

Мучительные усилия Боба оправиться от последнего удара произвели удручающее впечатление на гостей, большая часть которых, с целью поднятия духа, налегла на холодный грог, первое заметное действие коего сказалось в возобновлении вражды между цинготным молодым человеком и джентльменом в якорях. Сначала воюющие стороны выражали взаимное презрение хмурыми взглядами и сопением, пока, наконец, цинготный юноша не счел нужным перейти к более активному выяснению отношений.

— Сойер! — громко произнес цинготный юноша.

— В чем дело, Нодди? — откликнулся хозяин.

— Мне очень не хотелось бы говорить неприятные вещи за столом кого-либо из моих друзей, а тем более за вашим столом, Сойер. Тем не менее я вынужден заявить мистеру Гантеру, что он — не джентльмен.

— И мне, Сойер, очень не хотелось бы тревожить людей, живущих на этой улице, — сказал мистер Гантер, — но я, кажется, буду вынужден нарушить покой соседей и выбросить за окно субъекта, который только что говорил.