ное, 17 июля 1874 года.)

В отношении барона Герика нет и намека о влюбленности с ее стороны, она пони-мает, что

это самый пошлый светский флирт, и даже очень хорошо понимает, чего Герик от нее

добивается. Не зря она пишет, что он пытается поцеловать руку, современный чи-татель

может не знать, что руки в 19 веке можно было целовать только замужним дамам, а

поцелуй руки у девушки можно было расценить в некоторых случаях даже, как оскорбле-

ние. Тем не менее она посещает с ним балы в течении месяца, танцует там до упада, по

нескольку раз в день падает в обмороки от усталости. Наконец у нее начинает болеть сле-

ва грудь, и мать впадает в истерику. Доктор Валицкий, наблюдающий ее, как домашний

врач, Старается успокоить родственниц, говорит, что все это только болезнь нервов. Дру-

гой врач находит анемию. Про анемию, малокровие и бледную немочь обыкновенно гово-

рят в те времена, чтобы не называть вслух по имени страшную болезнь, бич 19 века, - ча-

хотку.

Но Мария ничего не желает слышать о своей болезни, и они покидают Спа, едут через всю

Бельгию в порт Остенде, находящийся на берегу Ла-Манша. Проезжая через Брюссель,

покупают туфельки и чулки достойные прелестных маленьких ножек Марии, которыми

она так гордится. Из Остенде пароходы ходят до Дувра, порта на другом берегу Ла-

Манша, в Англии. Мария стремится туда, она хочет увидеть Англию, как землю обето-

ванную, Лондон притягивает ее именем герцога Гамильтона. Видимо, она еще не до конца

смирилась с утратой своего возлюбленного, хотя смеется в своем дневнике над тем, что

мать и тетя думают, будто она до сих пор влюблена в герцога. Но она грезит уже о других.

“У меня гигантское воображение; я мечтаю о романтических приключениях про-шедших

веков, не сомневаясь, притом, что я самая романтическая из женщин и что это очень

вредно! Я очень легко прощаю себе мое обожание герцога, потому что нахожу его

достойным меня во всех отношениях.” ( Запись от 2 августа 1874 года. На самом деле, за-

пись от 2 августа 1875 года.)

В Остенде ее брат Поль попадает, подобно дяде Жоржу, в какую-то скандальную историю, но мы никогда не узнаем, что произошло, потому что почти все страницы, по-священные

пребыванию в этом портовом городе, вырваны из ее дневника. Зная, что собой

представляет к этому времени четырнадцатилетний Поль, можно предположить, что скан-

дал связан с портовыми шлюхами.

Семья садится на пароход и убывает в Дувр, через некоторое время они уже в Лон-доне, где, по признанию Марии, она чувствует себя, как дома. Улицы великолепны, анг-лийских

мужчин она находит очень красивыми. Но денег катастрофически не хватает, нельзя

скупить, как они привыкли, все магазины, поэтому Мария ограничивается только

несколькими шляпками, амазонкой и плащем-дождевиком.

Они наносят визит мадам Говард, знакомой по Ницце, с дочерью которой Еленой Муся

переписывается. В Лондоне они проводят всего несколько дней и уже в сентябре

возвращаются в Париж.

В Париже они, вероятно, получают деньги или кредиты. Для новой виллы, которые Надин

Романова приобрела в Ницце, они закупают мебель. Мария сама обращается для

консультации к парижским декораторам, но окончательные решения по отделке виллы

принимает она одна, все делается по ее рисункам. Ее комната будет стоить пятьдесят ты-

сяч франков, для любимой племянницы тетя готова на все: кровать для Муси сделана в

виде перламутровой раковины, поставленной на четыре золоченых лапы. Вокруг кровати

будут занавеси, прикрепленные к золоченым раковинам, украшенным перьями. Стоять

кровать будет на постаменте, затянутом голубым велюром, комната будет обита голубым

шелком, чередующимся с деревянными панелями, отлакированными белым лаком с золо-

тыми прожилками. Кругом севрские вазы. Обстановка довольно пошлая, по вкусу напо-

минающая жилище высокооплачиваемой шлюхи.

Эдмон Гонкур описывает нечто подобное в своем дневнике и это жилище Ги де

Мопассана, с которым через несколько лет Мария Башкирцева будет вести переписку.

“Неправдоподобная и странная меблировка! Черт возьми, меблировка прямо как у

потаскухи! Я говорю о квартире Ги де Мопассана. Нет, нет, я еще ничего подобного не

видел. Вообразите себе, у мужчины - деревянные панели, голубые, как небо, с каштановой