— Вы знаете, Николай Федорович, пока до места дислокации добирались — попали под

бомбежку. А наши ПВО — так себе, еле-еле душа в теле. Потеряли бы танки, если бы не

наши собственные зенитчики! А немцы в воздухе крепко держатся: их разведчики того и

гляди засекли бы нас.

— Так не засекли же? Вы, насколько я помню, ночью передвигались?

— И вениками следы заметали, — подхватил Катуков. — Увидит немец следы гусениц и

все поймет. Так что к машинам привязывали хворост. Казалось бы, примитивное

«устройство», а работает. Танки замаскировали тоже проще простого: поставили их

впритык к домам и сараям и сверху накидали «крышу»: с воздуха выглядит так, словно

дома и сараи разве что «подросли» на пару метров, а так — без изменений.

— Мастера маскировки, значит, — проговорил Ватутин. — Это хорошо. Что у вас с

матчастью?

— Это правда, Николай Федорович, что против нас будут действовать новые немецкие

танки — «Тигр» и «Пантера»?

— А куда они денутся, — ответил Ватутин. — Уж конечно, ждите.

— У наших ребят почти у всех вместо фото любимой актрисы теперь изображение

«Тигра», — сообщил Катуков. — По целым дням ведутся разговоры, как с этим зверем

справиться, где у него уязвимые узлы, как в него стрелять и метать гранаты.

— Подкалиберные снаряды вам доставили? — спросил Ватутин. — Приехал лично

убедиться, учтите.

— Убеждайтесь, — ответил Катуков спокойно. — По пять на действующий танк. Этого

мало, так что присылайте еще. Впрочем, и этого количества хватает, чтобы поднять

боевой дух.

— На одном боевом духе далеко не уедешь, — Ватутин вздохнул. — Будут еще вам

подкалиберные снаряды, будут. С пехотой что?

— И с пехотой, и с артиллерией совместные действия обсудили, отработали кое-что на

учениях.

Ватутин помолчал, и Катуков понял: командующий намерен перейти к одному из самых

наболевших вопросов.

Так и вышло.

— А как у вас обстоит взаимопонимание с авиацией?

К авиации у сухопутных войск набралось много претензий. Постоянно твердили о том,

что необходимо завоевать «господство в воздухе», но на деле господство прочно

удерживали немецкие асы.

Немцы демонстрировали хорошую слаженность войск. Не стоило благодушествовать,

зная, что у них не хватает артиллерии: недостаток одного рода войск они восполняли

другим, и авиация до сих пор неплохо прикрывала их наземное наступление.

Эту ситуацию следует переломить. Вот о чем говорил Ватутин.

Командующий танковой армией дернул углом рта. Вопрос раздражал и его.

— Общее дело делаем, делить нам нечего, — сказал он наконец, словно заканчивая

какой-то давний спор. — А что ошибки случались…

Николай Федорович вспыхнул:

— Ошибки? Скажите прямо: несколько случаев уже произошло, когда наши авиаторы по

ошибке штурмовали наши же войска. С ними разбирается «смерш», между прочим.

Катуков пожал плечами:

— Не мое это дело, надо — разберется. А мы вот что сделали — пригласили к себе в

Успенов командиров двух авиационных корпусов — истребительного и штурмового. В

предстоящем бою они будут прикрывать нас с воздуха, если мы правильно понимаем ход

событий.

— Правильно понимаете, товарищ Катуков, — Ватутин допил чай. — Рассказывайте.

Катуков развеселился:

— Авиаторов прибыло видимо-невидимо: и старшие командиры, и младшие, вплоть до

комэсков и командиров звеньев. Весь чай у нас выпили, не поверите, Николай Федорович!

— Только чай? — прищурился командующий фронтом.

Катуков посмотрел на него ясными, честными глазами:

— Только чай, — повторил он. — Кстати, не хотите ли коньяка?

— Не могу, — сказал Ватутин.

Катуков рассмеялся от души:

— И я не могу — желудок болит… Похоже, вся радость жизни комэскам достанется...

Сели мы с ними за стол, разложили карты и подробненько все обсудили: где кто будет

находиться, как будет обозначен передний край наземных войск. Чтобы больше своих не

бомбили и не штурмовали.

— Ну, добро, — проговорил после паузы Ватутин. — Теперь вот что. Мы в штабе фронта