Шрифт:
мало ли что говорят в свете! Брата ее я знала... Ему покровительствовала Татьяна Львовна Шадурская, мраморная Диана. Впрочем, те же злые языки утверждали, что Корозич не брат баронессы, а ее любовник. Кончилось все год назад странно и страшно. Сначала разнесся слух, что Татьяна Львовна сбежала с Корозичем за границу, но потом оказалось, что она скоропостижно умерла... Говорили, будто приняла яд. Потом в Неве выловили труп Корозича. Трудно было поверить в несчастный случай — в плече у него застряла пуля. Младшего Шадурского нашли зарезанным в собственном доме, а старший сошел с ума и превратился в полнейшего ребенка.
Амалия Потаповна замолчала. Ее рассказ произвел на доктора большое впечатление.
— Я готова принять участие в судьбе баронессы, — сказала генеральша. — Если нужны деньги, я готова...
— Нет, нет! — прервал ее Загурский. — Об этом не беспокойтесь... Я взял баронессу под свое покровительство.
Они еще поговорили о том, о сём, и Платон Алексеевич начал прощаться.
— Ну, мне пора, — сказал он, поднимаясь. Шпильце жестом остановила его.
— Уделите мне еще несколько времени, — попросила она. — Я живу в этом огромном доме анахоретом. Ваш визит для меня — событие, воспоминания о котором скрасят мои одинокие вечера. Мне кажется, мы станем друзьями...
— Вполне вероятно.
— Но для этого мы должны стать откровенными друг с другом... Ответьте мне на один вопрос! Почему вы пришли ко мне?
— Я же сказал вам, Амалия Потаповна... Мне очень хотелось познакомиться с вами... И это чистая правда.
Амалия Потаповна поднялась, жестом позволив сидеть Загурскому.
— У меня привычка, размышляя, ходить по комнате, — сказала она. — Может быть, вам нужны деньги?
— Деньги нужны всем... И их всегда не хватает...
— Особенно, если вести такой образ жизни, какой ведете вы, Платон Алексеевич.
Профессор удивленно посмотрел на Шпильце.
— Вам известен мой образ жизни?
— В общих чертах... Я слышала, что вам предстоят срочные платежи: господину Краузе за рубиновое колье с бриллиантами, господину Веденееву за рессорную английскую коляску. Всего более двадцати тысяч. Не так ли?
— Совершенно верно, — рассмеялся Загурский. — А вы, однако, весьма неплохо осведомлены о моем финансовом состоянии...
— Я охотно могу помочь вам...
— Нет, нет... В долг не беру, — замахал руками профессор.
— Зачем же в долг?.. У меня для вас найдутся пациенты и, особенно, пациентки, которые будут чрезвычайно щедры... Чрезвычайно...
Загурский продолжал безмятежно улыбаться.
— Я полагаю, речь идет об искусственном прерывании беременности? Не так ли? — сказал он.
— Мне нравятся ваш ум и проницательность... Не только это. У вас будет огромное поле деятельности... Я предлагаю вам создать ассоциацию. Мой — опыт, ваши — знания... Соединившись, они составят большую силу... Ей покорится весь Петербург.
Профессор почесал затылок, изображая мучительные сомнения.
— А если я откажусь? — спросил он.
— Вы не откажетесь... Иначе бы зачем вам приходить ко мне?
— И тем не менее... — Загурский поднялся, подошел к Амалии Потаповне вплотную. — Я представляю себе поле деятельности, о котором вы ведете речь. На этом поле есть тропинка, ведущая прямиком в Сибирь.
— Господь с вами, Платон Алексеевич! — замахала руками Шпильце. — Все мои помыслы связаны с одним: помочь заблудшим и несчастным. И более ничего... Никакого собственного интереса... Я знаю, что и вы исповедуете такие же идеалы. Я слышала, что в Москве вы, рискуя репутацией, пытались помочь молоденькой княжне Хвостовой... Совершенно бескорыстно... И что бы ни говорили сплетники и шептуны, не ваша вина в том, что она умерла... Кажется, от кровотечения...
Платон Алексеевич с немым восторгом посмотрел на генеральшу.
— Восхищен... И на многих людей у вас есть подобные сведения?..
— Ну, что вы, — засмущалась Шпильце. —Только на выдающихся...
Загурский поклонился в знак благодарности за признание его заслуг.
— А что еще вам про меня известно?
— Ничего такого, что заслуживало бы нашего разговора... Разве что история с купчихой Чинеевой...
— Основательно подготовились, Амалия Потаповна... Научно, я бы сказал... Ну, что ж... Деваться мне некуда... Видимо, придется согласиться...
— Чудесно! — воскликнула Амалия Потаповна, вызвала горничную и приказала подать вина.
— Отметим наш союз бокалом «Вдовы Клико». Появилось вино. Взяв в руки бокал, Загурский сказал:
— За наш союз! И за то, чтобы мы ничего не скрывали друг от друга.
Они чокнулись и выпили.
— Вы давеча рассказывали о смерти младшего Шадурского... — сказал Загурский как бы между прочим. — Насколько я знаю, рядом лежал труп доктора Катцеля. Не так ли, Амалия Потаповна?