Шрифт:
— Вы так считаете? А, впрочем, вы правы... Все великое написано гусиным пером... Байрон, Гете... Кое-кто из наших...
– — Дмитрий Платонович, к вам посетительница...
— Ко мне? — он вскользь глянул на Анну. — А впрочем, конечно... Милости прошу... Вы нигилистка?
— Здравствуйте, Дмитрий Платонович... Услышав голос, Шадурский встрепенулся, в
лице его появилось болезненное беспокойство; он еще несколько раз быстро глянул на Анну и, наконец, узнал ее.
— Вы?
— Я...
— Зачем? Не надо... Я никого не принимаю... Платон Алексеевич, почему ко мне пускают без доклада?
— Успокойтесь... Вам ничто не угрожает. Я же здесь...
— Да, да... Не уходите... Это случается часто... Помните? Шарлотта Корде... Он и не подозревал... Сидел в ванне... Я знал ее... Вполне респектабельная дама...
— Дмитрий Платонович... Это я, Анна... Вы не узнаете меня?
И вдруг Шадурский зарыдал.
— Анна! Девочка моя! Мне так плохо здесь! Ты даже представить себе не можешь, как мне плохо... Меня бьют... Честное слово! Кругом хамы... Забери меня отсюда! Мы поедем в Италию... Нет, лучше в деревню... Помнишь охотничий домик? Нет? А я'помню...
Дмитрий Платонович упал перед Анной на колени.
— Умоляю! Забери меня... Мне плохо здесь...
— Я заберу вас...
— Обещаешь?
— Обещаю, — тихо сказала Анна. Шадурский мгновенно приободрился, перестал
плакать, встал с колен.
— У меня обширные творческие планы... Я замыслил трилогию... На природе мое вдохновение удесятерится... Я стану всемирно известен...
— Сегодня я не смогу вас забрать... Это случится не раньше, чем через неделю-другую...
— Я подожду, — охотно согласился Шадурский.
— Нам нужно идти, — сказал Загурский.
— Да, да... Я окрылен. Распорядитесь насчет перьев. Мне надо писать... Я чувствую вдохновение.
Анна и Загурский вышли в узкий длинный коридор со множеством дверей. Из-за них слышались крики, визги, рыдания.
— Вы и вправду решили забрать его? — спросил Загурский.
— Он не опасен для окружающих?
— Нет. Совершенно не опасен.
— Тогда я, пожалуй, заберу его... Помещу под присмотром где-нибудь в деревне... Пусть гуляет, дышит свободой...
— Кто он вам?
— О, это длинная история... Я... впрочем, он — мой муж.
— Муж? — изумился Загурский.
— Год назад мы обвенчались... Так что перед вами княгиня Шадурская. Остальное вам расскажет ваша жена. Она все знает... Мне хотелось бы поскорее уйти отсюда. Действительно, ужасное место...
Дом Чечевинских. Петербург.
Вернувшись из больницы домой, Анна застала там Николая.
— Николенька! — она бросилась обнимать брата. — Наконец-то... Я всю неделю места себе не находила... Где ты был?
— В Чечевинах.
Анна в тревоге отпрянула.
— Маша?! Говори правду... Что-то случилось с Машей?
— Все хорошо, Анна.
— Но что-то случилось? Я чувствую...
— Случилось... Он напал на нее, — сказал Николай.
— Управляющий Шадурских?
— Да. По счастью, Иван услышал крики о помощи... Вдвоем они с ним справились. Правда, он ранил Ваню из револьвера.
— Опасно?
— Не думаю. Левая рука... Я наложил гипс.
— Бедные дети! Сколько вынесли, и все равно нет покоя! Скажи, Николенька, за что им это? Кому они сделали дурное? И сколько еще это будет продолжаться?
— Надеюсь, такое больше никогда не повторится,— сказал Николай.
— Над нами, Чечевинскими, какой-то зловещий рок... Чем мы прогневили Господа?.. Год назад здесь ты сказал, что все наши беды позади. Я и тогда чувствовала, что это не так... Этот управляющий, генеральша... Да, — воскликнула она, — пришло письмо от Сергея Антоновича. Они скоро должны быть в Петербурге...
— Решили вернуться?
— Это письмо мне передала Наташа.
— Ты виделась с Наташей?..
— Она теперь замужем за Платоном Алексеевичем Загурским... Они были в Швейцарии, видели Ковровых.
— Вот как?
— Она очень изменилась...
— Где письмо?
— В кабинете на столе. Николай поднялся с кресла.
— Николенька, а этот человек, управляющий, не может вернуться? Он ведь сумасшедший... У него навязчивая идея.
— Не может. Сейчас он находится в этом доме, в чулане, под замком...
— Здесь?!— не поверила Анна.