Она расстелила юбку поверх трухи и легла, привычно свернувшись клубочком, стараясь сохранить немного тепла. Анукрис плакала, молилась богам и опять плакала.

Вдруг девушка услышала негромкое:

– Госпожа? Ты здесь госпожа?

– Самхия? – встрепенулась она. – Где ты?

– Тут щёлка, госпожа. Сторож сказал, что ты меня услышишь.

Голос служанки доносился откудато сверху.

– Я передала для тебя еду, госпожа. И одеяло.

– Спасибо, Самхия, – улыбнулась разбитыми губами Анукрис.

– Я ухожу, госпожа. Мы все уходим.

– Куда? – не поняла молодая женщина.

– Из вашего дома, – голос девушки стал тише. – Твой муж колдун. Там кровь… Я ухожу к отцу в деревню. Ты мне коечто подарила… Прощай, госпожа…

– Постой, Самхия, постой! – закричала Анукрис, подпрыгивая и уцепившись за край отверстия. – Где Мерисид? Самхия, где Мерисид?

Рука сорвалась, и бывшая хозяйка, больно ударившись об пол, опять заплакала.

– Она осталась следить за домом, – донесся голос служанки. – Господина так и не нашли. Прощай, Анукрис.

Послышалось шарканье ног по каменным ступеням. В окошечке показалось лицо тюремщика. Помогая себе руками, молодая женщина села на лежанку и накинула юбку на ноги.

– Тут тебе поесть принесли. – Гебту поставил на пол маленькую корзинку и сытно рыгнул. – И вот это.

Он бросил в неё свернутое одеяло.

– Все сразу не ешь, – молодой человек опять рыгнул. – Кто знает, сколько тебе придется ждать суда?

Он вышел, ковыряясь пальцем в зубах.

Анукрис оттащила корзину в угол, подальше от противно пахнущего горшка и стала разбирать последние подарки служанки. Остатки жареной утки, лепешки, бурдюк с колодезной водой, яблоки, изюм.

С трудом ворочая распухшей челюстью, она доела все мясо, что осталось, запила водой, улеглась на старое одеяло. Куда смотрит главный инспектор? Разве Судья людей не видит, что все обвинения против её мужа подстроены? Анукрис не любила и даже презирала Небраа, но он не колдун! Его тоже не за что казнить!

"Если только за глупость", – вдруг подумала узница, улыбнувшись, но тут же скривилась от боли в разбитых губах.

Она долго лежала с закрытыми глазами, стараясь как можно меньше двигаться. Кирпичные стены, пол и лежанка незаметно вытягивали из неё тепло. Анукрис сгребла труху, оставшуюся на лежанке, в кучу и покрыла её одеялом. Теплее не стало. Она села, поджав под себя ноги. Еще сильнее разболелся живот, огнем жгло разбитое лицо. "Теперь шрамы останутся", – с тоской думала молодая женщина, закутавшись в одеяло и медленно раскачиваясь, чтобы хоть както заглушить боль.

Изза двери донесся шум и топот ног. "Так скоро суд? – подумала она. – Не может быть?!" Вдруг Анукрис узнала громовой голос Моотфу и в ужасе вжалась в угол.

С грохотом распахнулась дверь. Молодая женщина зажмурилась от яркого пламени факелов.

– Где Алекс? – рявкнул старший мождей.

Узница прикрыла глаза рукой. Разъяренный мужчина стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Свет, бивший изза спины, делал Моотфу огромным как гора.

– Я уже давно его не видела, – ответила она.

Мужчина протянул руку. Ктото изза спины вложил ему кнут.

– Врешь! Ты ждала его сегодня ночью!

Плечо словно обожгло раскаленным железом. Анукрис взвизгнула и схватилась за рассеченную кожу. "Откуда он знает?" – со страхом подумала она, и тут новый удар ожег ногу.

– Почему не пришел? К какому храму он должен был плыть?

Потеряв от ужаса дар речи, узница молча смотрела на него.

– Разложите её! – приказал Моотфу.

Она царапалась, кусалась, пробовала лягаться, но двое здоровых мужчин без труда справились с хрупкой женщиной.

– Ну, плеть или мы трое? – старший мождей легонько постукал её по лопаткам рукояткой кнута. – Выбирай. Или может, все же скажешь, где он прячется? Судье тоже нужен убийца Нефернут, и он простит нас, если мы перестараемся.

Никогда в своей жизни Анукрис не испытывала такого жуткого страха, навалившегося подобно черной удушающей волне, вытеснившей из сознания остатки самообладания и здравого смысла. Оказалась бесполезна вся её изворотливость и хитрость. Страшная, мучительная смерть смотрела ей в лицо изза плеча улыбающегося старшего мождея. Руки и ноги молодой женщины, стиснутые железными пальцами стражников, потеряли чувствительность и стали словно чужими. Но упрямый характер не позволял ей сдаться так быстро.

– Беременный бегемот, да лучше я умру под кнутом!

Моотфу заливисто засмеялся, и на спине Анукрис вспыхнул костер.

– Где чужак? – повторил вопрос Моотфу.

Но она молчала, изо всех сил стиснув зубы. Второй удар разжал ей челюсти и, не удержавшись,

молодая женщина закричала как умирающий котенок.

– Я же просил меня подождать! – раздался громкий насмешливый голос.

Мужчина так и застыл с занесенным кнутом.

В дверях стоял помощник старшего писца Дома людей седак Карахафр.