Сейчас же его каста развалилась, как и группа... Война разбила все старания вдребезги! Ему пришлось вернуться домой, скрыться от всего мира и погрязнуть в пучине скуки.

Дом Ника находился совсем близко к остановке электрички, но совсем далеко от поселка.

Небольшой двухэтажный домик: шоколадного оттенка крыша, пастельного тона кирпичики оббивающие стены, рамы окон того же цвета, что и крыша. Заснеженная тропинка, уложенная плиткой, вела к деревянному заборчику. На самом деле дом больше походил на магазин продовольственных продуктов, чем нам обиталище друида.

Протопав по скользкой дорожке к дверце, на которой висела коричневая косящая под старинную вывеску и гласившая «У Давидсонов», Ник отворил дверь. Запах шоколада и лакрицы витал в воздухе, тепло исходящие из дома окутала ребят.

— Шоколад, — залепетала Маша, наконец, снимая наушники.

— Моя мама держит на первом этаже магазин кондитерских изделий, — осведомил друид, снимая обувь и давая понять другим, чтобы они проделали тоже самое.

Как по мановению палочки из двери выпорхнула женщина около пятидесяти лет с завязанными в пучок волосами и с добрыми искрящимися любовью глазами. Одета она была в бесформенные джинсы, свитер и с накинутым поверх белым фартуком. Увидев своего сына, миссис Давидсон расплылась в улыбке, подбежав к нему, она чмокнула его в щеку и что-то сказала по-норвежски. Потом опомнившись, что они здесь не одни, женщина оглядела всех присутствующих. Ребята, как напуганные школьники, первые раз пришедшие в гости к другу и встретившиеся с его родителями, столпились в одну кучку и стали рассматривать комнату. Кто что: Маша разглядывала свои ногти; Тина вперилась взглядом в Ника, проклиная его за то, что не предупредил о мамочке; Марк, сложив руки на груди, оперся об дверной косяк и смотрел на торты, стоявшие на полке; Лера, зардевшись от пристального рассматривания миссис Давидсон, не знала куда ей деться; только Артём с Мирой в наглую смотрели на хозяйку. Радов, изогнув бровь, пялился на женщину, оценивая её. Поняв, что она обычная смертная, он расслабился. Мирослава же, сцепив руки в замок, поднесла их к губам и, улыбнувшись, сказала что-то по-норвежски.

Миссис Давидсон, внимательно послушав Вьюжину, улыбнулась ей и, кивнув головой, запорхала обратно в ту дверь, откуда появилась.

— И что ты ей сказала? — спросил Артём.

Мира, посмотрев на Радова, ухмыльнулась, но ничего не ответила.

— Мама, говорит, что охотников слышно и видно за несколько метров. Их ни скем не спутать, — произнес Ник, подходя к столику и разливая кофе по кружкам. — Несколько лет тому назад к нам пришли одни. Медведи. Они приговорили к смерти всю касту моего отца...

В комнате воцарила тишина. Ребята, переглянувшись, подошли к Нику и взяли свои чашки.

Мирослава, прокашлявшись, сказала:

— Твоя мама добра к нам.

— Она доверяет охотникам, умеющим говорить на нашем родном языке, — Ник улыбнулся.

— Так что ты сказала? — спросил Марк, похлебывая горьковатую жижу.

— Что я очень рада знакомству с женщиной, которая даровала этому миру такого талантливого музыканта. И мы не отказались бы от её нахваленного шоколадного торта, — Мира посмотрела на Тину и улыбнулась так широко, как не улыбалась за последние полгода.

— Учитывая то, что мы узнали о кондитерских способностях семьи Давидсон несколько минут назад, — сказала Кристина, допивая кофе.

— Именно, — Мирослава присела на стульчик и посмотрела Ника: — Ты споешь мне?

— Спою, — пообещал тот, почесывая затылок.

На пороге появилась миссис Давидсон, держа в руках поднос с шоколадно-ореховым тортом, она улыбнулась и сказала:

— Приятного аппетита, заграничные охотники.

Ребята рассмеялись: русский мамы Ника звучал очень мило, если у самого Ника акцента почти не было, то у неё он резал слух.

— У вас такой же приятный русский, как и вы сама, — произнес Марк, поедая вкуснейший торт.

Мирослава сидела возле камина на полу, она читала книгу, которую ей любезно предложила мама Ника и грелась, укутавшись в плед. Мире пришлось напрячь мозги для того, чтобы припомнить все азы норвежского, Хемингуэй на иностранном давался сложновато.

Радов же сидел на кресле и глядел то на огонь, трескающийся в камине, то на Вьюжину, усердно читающую «Старика и море».

Лера и Маша поднялись на верхний этаж для того, чтобы привести себя в порядок и чуть подремать.

А вот Марк и Тина сидели за столиком с Ником и миссис Давидсон и поедали остатки торта.

— Спасибо, — даже женщины в возрасте не могли устоять пред обаянием Князева.

Парень улыбнувшись наколол кусочек выпечки на вилку и, поднеся её к губам Тины, произнес:

— Ты совсем исхудала.

Кристина, хмуро улыбнувшись, обхватила его запястье своей рукой и, не отрывая от него глаз, открыла рот, проглотив кусок. Запачкавшись кремом, она поднесла руку к губам, собираясь вытереться, но тут Марк, схватив её руку, поднес свою и сам вытер большим пальцем шоколадный крем:

— Вот так.

Миссис Давидсон, всё это время наблюдающая за Марком и Кристиной, что-то сказала своему сыну, увлеченному своими мыслями.

— Мама просит, чтобы мы убрали со стола, — сказал Ник Князеву, подхватив посуду.

Парни с чашками, тарелками, едой удалились в другую комнату.

— Вы очень красивая пара, — сказала миссис Давидсон, улыбаясь Тине.

— Мы не пара, — горько вырвалось у неё.

— Девочка, — удивилась мама Ника, — этот парень так на тебя смотрит, что вы просто не можете не быть парой...