нии с речью.

И тем не менее, общей характеристикой письма остается неопреде-

ленность в отношении понимания смысла. Вследствие того, что внеязы-

ковые инструменты убеждения утрачивают свое действие, возникает по-

нятие авторитета, предполагающее компетентность как ресурс, не выво-

димый из контекста коммуникативного события: «Написанный текст дол-

жен считаться с критическими установками, со знанием других текстов и

временем для критики. Он должен принимать во внимание читателей, ко-

торые знают предмет лучше… Письмо создает понятия для когниции и

правильного мышления, соответствующих самым высоким требованиям к

тексту».289

Неопределенность статуса текста придает тексту свойство модаль-

ного мнения. Если определенный текст оферта сегодня отвергается, это

не исключает того, что она будет принята позже, когда придет переоцен-

ка. «В той мере, в какой коммуникация привносит и отводит подобные

потенциализации, семантика в целом модализируется. Реальность начи-

нает рассматриваться на основе ее потенциальности частью как необхо-

димость, отчасти как контингентная реализация, отчасти как простая

возможность», - пишет в этой связи Луман.290 Таким образом в литературе

возникает фигура «нигде» - признание права на сущестование фикции, фантастики.

Другая особенность письма заключается в совершенно новом про-

текании коммуникации во времени. Текст предполагает фиксацию време-

ни, и в этом смысле порывает с ощущением «жизни-вместе-со-временем».

Вместе с тем ни одна система не может действовать вне своего настояще-

го и в неодновременном мире. Письмо способно создавать здесь особые

комбинации, повышающие комплексность коммуникации, но оно не в си-

лах преодолеть это правило, «ибо посредством письма в каждом настоя-

289 Там же. С. 276.

290 Там же. С. 277.

150

щем (и только так) становится возможной комбинация различных насто-

ящих, которые одновременно являются друг для друга будущим или про-

шедшим. То, что при написании текста было будущим … может быть при

чтении уже прошедшим; а иногда читатель знает, что писателю или его

герою еще не было известно, что при этом произошло… Письмо создает

новое пристутствие времени, а именно иллюзию одновременности неод-

новременного. Виртуальное время прошлого и будущего присутствует в

каждом настоящем, т.е. для него одновременным является нечто совер-

шенно иное, чем настоящее».291

Письмо меняет конституцию памяти и ее значение для коммуника-

ции. Память не просто сохраняет прошедшие состояния. «Подлинная

функция памяти заключается не в сохранении прошедшего, а в регулиро-

вании соотношения воспоминания и забывания, говоря словами Хайнца

Ферстера; в постоянном селективном обратном вхождении (Reimprдgnie-rung) в собственные состояния».292 Благодаря включению временных го-

ризонтов в актуальность память помогает создать событийность коммуни-

кации,. Письменно фиксируемое событие уже не вытесняется автоматиче-

ски с окончанием коммуникации. В письме (в отличие от речи) дискрими-

нация воспоминания и забвение становятся предметом сознательного ре-

шения. Письмо поддерживает память, но и перегружает ее, предоставляя

возможность перечитывания текстов.

Текст, препятствуя забвению, влечет за собой процесс обучения, который в свою очередь открывает возможность создавать схематизмы и

абстрактные понятия, невозможные в рамках устной коммуникации: «Время не может больше называться властью забвения». Запоминание не

вызывает перегрузки сознания. На место ритмики как техники запомина-

ния речи заступает размерное движение записанного повествования.

Прошлое как «записанная» история и как наличный текст получает

отныне невиданную прежде власть над настоящим. Прошлое привлекает

внимание зачастую в ущерб настоящему и мешает новому и иному. «Ис-

тория становится драмой присутствия прошлого, одновременности неод-

291 Там же. С. 265.

292 Там же. С. 270. Foerster H., Das Gedдchtnis, Wien, 1948.