щества непринужденностью на свое длинное ружье. Не¬ которое время прошло в молчании, Мэйбл благоговейно созерцала расстилавшуюся перед ней панораму. Место, где они остановились, возвышалось над далеко раскинувшимся озером, необозримая поверхность которого тянулась к северо-востоку; все оно сверкало под лучами послеполуденного солнца и еще хранило следы пронесшее гося над ним недавнего шторма. Берега охватывали озеро гигантским полукругом, очертания их терялись вдали, к юго-востоку и северу. Вокруг, насколько можно было оки¬ нуть взглядом, не видно было ничего, кроме леса без конца и края, ни малейшего признака цивилизации, ничего, что нарушало бы однообразие и грандиозное величие при¬ роды. Шторм занес куттер за линию укреплений, которы* ми французы стремились опоясать владения англичан в Северной Америке; следуя по водным путям, соединяющим Великие Озера, неприятель расположил свои форты по бе¬ регам Ниагары. Между тем наши путники очутились на несколько миль к западу от этой знаменитой реки. Вдали, за полосой бурунов, на одном якоре покачивался «Резвый». Сверху он был похож на изящную, тщательно сделанную игрушку; казалось, ему скорей было место под стеклянным колпаком, нежели среди разбушевавшейся стихии, с кото¬ рой ему так недавно пришлось бороться« Пирога лежала на узкой отмели, недосягаемой для волн, с шумом ударяв¬ шихся о берег, и выделялась на прибрежной гальке темным пятнышком. — Как мы далеко здесь от человеческого жилья! — воскликнула Мэйбл, вдоволь налюбовавшись живописной панорамой, наиболее примечательные особенности которой запечатлелись в ее живом воображении. — Вот что значит очутиться на самой границе! — А там, на побережье океана и вокруг больших горо¬ дов, есть такая красота? — с нескрываемым любопытством спросил Следопыт. ™ Пожалуй, что нет, — ответила Мэйбл. — Там все окружающее заставляет вас думать больше о людях и отвращает мысли от бога. — Вот-вот, Мэйбл, и мне то же самое подсказывает сердце. Я всего только простой охотник, необразованный, неотесанный, я сам это знаю; но здесь, в моем доме, бог так же близок ко мне, как он близок к королю в его дворце* «=* Я согласна с вами, — сказала Мэйбл, глядя на резн 262

кие, но благородные черты лица своего спутника, несколь¬ ко удивленная горячностью его слов. — В таком уедине¬ нии, я думаю, чувствуешь себя как-то ближе к богу, чем в городе, где тебя то и дело отвлекает городская суета. — Вы будто прочитали мои мысли, Мэйбл, но выска¬ зали их так понятно и ясно, что мне после вас было бы со¬ вестно передавать их своими словами. Это озеро я избо¬ роздил вдоль и поперек еще до начала войны, охотясь за пушным зверем, да и здесь я уже побывал; правда, не на этом самом месте, а вон там, где, видите, над пихтами тор¬ чит расщепленный молнией дуб. — Как, Следопыт, неужели вы помните такие подроб¬ ности? — Эти леса — наши улицы и дома, наши храмы и двор¬ цы. Как же мне их не помнить? Как-то раз мы с Великим Змеем уговорились встретиться через полгода, ровно в пол¬ день, у одной сосны, хотя сами находились в трехстах ми¬ лях от нее. Дерево стояло тогда и, если только в него по воле провидения не ударила молния, наверное, и поныне стоит на том же месте, в самой глухой чаще леса, в пяти¬ десяти милях от человеческого жилья. Но зато там окрест водится великое множество бобров. — И вы в самом деле встретились в условленном месте и в условленный час? — Разве солнце не всходит и не заходит каждый день? Когда я подошел к сосне, Великий Змей уже стоял там, прислонившись к стволу, в изодранных штанах и об¬ лепленных грязью мокасинах. Делавар попал в болото, и ему стоило немалого труда выбраться оттуда, но так же, как солнце утром выплывает из-за холмов на востоке и прячется вечером за горами на западе, так и он в точно на¬ значенный час был на месте. В таком человеке нельзя со¬ мневаться: Чингачгук всегда точен и верен своему слову, кому бы он его ни дал — другу или недругу. — А где же делавар сейчас? Почему он не с нами се¬ годня? — Он выслеживает мингов, да и мое место, по совести, тоже там, но что делать — натура человеческая слаба... — Что вы, Следопыт! Напротив, вы кажетесь мне силь¬ ней, мужественней, выше других. Я еще не встречала ни¬ кого, кому от природы была бы менее присуща слабость. — Если вы разумеете здоровье и силу, Мэйбл, то при¬ рода действительно не обидела меня ни тем, ни другим, 263

хотя я полагаю, что всякий, кто дышит чистым воздухом, подолгу охотится, постоянно ищет след врага, ест здоровую, добытую в лесу пищу и засыпает с чистой совестью, может долго держать лекарей на расстоянии; но я ведь тоже человек! Да, я замечаю, что и у меня такие же чувства, как у всех! Мэйбл взглянула на него в недоумении, и мы обнару¬ жили бы незнание женского характера, если бы не доба¬ вили, что ее личико выразило сильное любопытство, хотя она из скромности не задала Следопыту ни одного вопроса. — В вашей жизни среди нетронутых лесов есть что-то чарующее, Следопыт! — воскликнула она, волнуясь и слег¬ ка краснея. — Мне кажется, я очень скоро стану настоящей жительницей границы. Мне уже начинает нравиться это великое безмолвие лесов. Города теперь кажутся мне скуч¬ ными, и, если батюшка захочет-провести остаток своих дней здесь, где он прожил столько лет, я буду счастлива остаться с ним и не захочу возвращаться на побережье. — Леса никогда не бывают безмолвны для тех, кто по¬ нимает их язык, Мэйбл. Мне приходилось по многу дней бродить в лесу одному, и я не нуждался в обществе чело¬ века; а что касается разговоров, то умей только различать голоса леса, и ты услышишь немало разумных и поучи¬ тельных речей. — Я даже думаю, Следопыт, что в одиночестве вы сча¬ стливей, чем в обществе людей. — Я бы этого не сказал. Нет, не сказал бы. Было вре¬ мя, когда я довольствовался тем, что в лесу рядом со мной бог, и желал только его покровительства и заботы. Но те¬ перь в моей душе взяли верх иные чувства. Видно, природа требует своего. Все живое ищет себе пару, Мэйбл, таков за¬ кон, и человек тоже должен ему подчиниться. — А вы никогда не подумывали о томл Следопыт, что¬ бы найти себе жену, которая делила бы с вами радость и горе? — спросила девушка прямодушно и непосредствен¬ но, как это может сделать только отзывчивая женщина с чистым и неискушенным сердцем. — Я убеждена, что для полного счастья вам не хватает только домашнего очага, где бы вы находили отдых после ваших скитаний. Будь я мужчиной, с каким наслаждением бродила бы я по здеш¬ ним лесам и плавала бы по этому чудесному озеру! — Спасибо на ласковом слове, Мэйбл. Да благословит вас господь за то, что вы с таким участием думаете о благе 264

простых людей вроде меня. У каждого, конечно, свои ра¬ дости, как и свои таланты, это верно, но каждый ищет свое¬ го счастья, да, я так думаю. — Счастья, Следопыт? Но какого же? А этот прозрач¬ ный воздух, прохладные тенистые леса, где вы бродите, это прекрасное озеро, которое у вас всегда перед глазами и по которому вы плаваете, чистая совесть, изобилие всего, что насущно необходимо человеку, — разве все это не может составить счастья человека, насколько это возможно при слабости его натуры? — У каждой живой твари свои свойства, Мэйбл, таков же и человек, — отвечал проводник, украдкой взглянув на свою хорошенькую спутницу; щеки ее пылали, глаза бле¬ стели, она была возбуждена этой необычайной для нее бе¬ седой. — И все должны с ними считаться. Видите ли вы вон там, вдали, голубя? Он только что опустился на бук возле ш>в а ленного каштана. — Да, вижу. Кажется, он единственное живое сущест¬ во, кроме нас, в этом глухом уединении. — Да нет же, Мэйбл, нет! Ни одно живое существо не должно оставаться одиноким. Так предназначено богом. Взгляните, вон летит его подруга. Она искала корм у того берега, но не хочет надолго разлучаться со своей парой. Я понимаю вашу мысль, Следопыт, — ласково улы¬ баясь, ответила Мэйбл так спокойно, будто разговаривала с родным отцом. — Но разве охотник не может найти себе подругу даже в этом диком краю? У индейских девушек, я слыхала, нежные и преданные сердца. Вспомните, как лю¬ бит Разящую Стрелу его жена, даром что он чаще хму¬ рится, чем улыбается. — Этому не бывать, Мэйбл, ничего путного из такого брака не выйдет. Каждое племя льнет к своему племени, каждый народ— к своему народу, иначе счастья не жди. Вот если бы я встретил девушку, такую как вы, и она со¬ гласилась бы стать женой охотника и не презирала бы ме¬ ня за невежество и грубость, тогда весь труд прошлых лет показался бы мне игрой резвящегося молодого оленя, а будущее — солнечным сиянием. — Похожую на меня? Девушка моего возраста, столь неблагоразумная, вряд ли годится в жены самому храбро¬ му разведчику, самому меткому стрелку на всей границе! — Ах, Мэйбл, сдается мне, что при натуре бледнолице¬ го я и впрямь так развил в себе наклонности краснокожего, 265

что мне теперь впору жениться только на девушке из ин¬ дейского селения. Но, Следопыт, я надеюсь, вы не собираетесь жениться на такой тщеславной, легкомысленной девушке, как я? — У Мэйбл чуть не вырвалось «и такой молодой», но врожденное чувство деликатности заставило ее сдер¬ жаться. — А почему бы и нет, Мэйбл? Пусть вы незнакомы с нашими обычаями на границе, зато вы лучше всех нас знаете городские нравы и так хорошо о них расска¬ зываете! Вы говорите, будто вы легкомысленны, но я про¬ сто не знаю, что вы под этим разумеете. Ах, если легко¬ мыслие означает красоту, то тем лучше! Боюсь, что это не порок в моих глазах. И, уж во всяком случае, вы не тще¬ славная: с каким милым вниманием вы всегда слушаете мои нехитрые рассказы об охоте и о лесных странствова¬ ниях! Ну, а опытность придет с годами. Кроме того, я опа¬ саюсь, Мэйбл, что мужчины, выбирая жену, мало думают обо всем этом; так мне кажется... — Следопыт... ваши слова... ваш взгляд... все это, ко¬ нечно, не серьезно? Вы просто шутите. — Для меня радость побыть с вами, Мэйбл, и я спал бы эту ночь спокойнее, чем всю прошедшую неделю, если бы мог надеяться, что вам наша беседа так же приятна, как мне. Мы не станем утверждать, будто Мэйбл Дунхем не замечала,-что она нравится проводнику. Тонкая женская на¬ блюдательность уже давно подсказала ей это; быть может, она иногда даже Задумывалась о том, что к его заботливо¬ сти и дружбе отчасти примешивается мужская нежность, которая даже у самого грубого мужчины порой прорывает¬ ся по отношению к женщине; но мысль, что он может возы¬ меть серьезное намерение жениться на ней, до сих пор никогда не приходила в голову чистой и чуждой лукавства девушке. Однако теперь в ее сознании мелькнул проблеск истины, пожалуй, не столько под влиянием его слов, сколь¬ ко его тона. Мэйбл внимательно посмотрела на суровое, от¬ крытое лицо охотника, и ее собственные черты приобрели выражение сосредоточенности и задумчивости. Когда она снова заговорила, ему больше хотелось верить мягким ин¬ тонациям ее голоса, нежели словам, означавшим отказ. — Следопыт, нам надо объясниться, — начала она искренне и задушевно. Ни одно облачко не должно 266

омрачать нашу дружбу. Вы так прямодушны и откровенны со мной, что я должна платить вам такой же честностью и откровенностью. Ведь правда же, правда все это шутка? Разумеется, вы просто хотите сказать, что питаете ко мне только чувство дружеской привязанности, естественной со стороны человека с вашей мудростью и опытом к такой девушке, как я. — Да, да, Мэйбл, все это вполне естественно. Сержант уверял, что у него с вашей матушкой все начиналось совер¬ шенно так же, да и сам я наблюдал подобные чувства у молодых людей, которым иногда служил проводником в лесной чащобе. Да, да, конечно, это чувство очень есте¬ ственно, — вот почему оно так легко возникло и так радост¬ но у меня на душе. — Меня пугают ваши слова, Следопыт! Говорите ясней или, еще лучше, вовсе оставим этот разговор. Ведь не хо¬ тите же вы... не можете вы думать... ведь не хотите же вы сказать... Даже Мэйбл, всегда такая находчивая, совсем растеря¬ лась, стыдливость помешала ей продолжать и высказать Следопыту то, что она думает. Наконец, собравшись с ду¬ хом и решившись как можно скорей выяснить правду до конца, она продолжала после минутного колебания: — Не правда ли, Следопыт, вы не хотите сказать, что собираетесь на мне жениться? — То-то и есть, Мэйбл, что собираюсь! Но только вы это выразили гораздо проще и яснее, чем я своим непово¬ ротливым языком лесного жителя. Мы с сержантом так и порешили, только было бы на то ваше согласие. И ведь он уверял меня, что вы непременно согласитесь, хоть я и со¬ мневался, что могу понравиться девице, достойной самого лучшего мужа во всей Америке. На лице Мэйбл отразилось сперва тяжелое недоумение, потом изумление, сменившееся глубокой печалью. ^ Отец! — воскликнула она горестно. «=- Мой дорогой отец думает, что я буду вашей женой, Следопыт? Да, да, Мэйбл, он так думает! Он даже говорил, что вы будете довольны, и почти заставил меня поверить, что это возможно. Но вы... вы, конечно, не придаете большого значения тому, сбудутся ли эти странные надежды? ^ Что-то не пойму... = Я хочу сказать, Следопыт, что вы вели все эти раз¬ 267

говоры с батюшкой скорее из желания сделать ему прият¬ ное, чем с какой-нибудь иной целью. И я надеюсь, что ваше отношение ко мне не изменится, каков бы ни был мой ответ? Разведчик пристально смотрел на прелестное лицо Мэйбл, которое разгорелось ярким румянцем от этих новых1 и удивительных для нее переживаний. Нельзя было оши¬ биться при виде Следопыта: в каждой черточке его откры¬ того лица выражалось безграничное восхищение. — Я часто чувствовал себя счастливым, когда, полный сил и здоровья, бродил по лесу после удачной охоты, вды¬ хая чистый воздух гор, но теперь я понимаю, что все это вздор и пустяки; если бы я узнал, что вы обо мне лучшего мнения, чем о других, — вот было бы настоящее счастье! — О вас? Конечно, я лучшего мнения о вас, чем о мно¬ гих других, Следопыт. Я даже уверена, что никого так не ценю, как вас. Вряд ли найдется на всем свете человек, равный вам по честности, прямоте, скромности, справедли¬ вости и отваге. — Ах, Мэйбл, как ободряют меня ваши, ласковые сло¬ ва! Пожалуй, сержант не так уж ошибался, как я полагал. — Следопыт! Во имя всего святого, прошу вас, пойми¬ те меня наконец! В таком важном вопросе между нами не должно быть никаких недомолвок... Как я ни ценю, как ни уважаю вас... да, я почитаю вас чуть ли не как родного от¬ ца, но женой вашей я не буду никогда. Я... Лицо ее спутника изменилось столь внезапно и столь разительно, впечатление от ее слов так мгновенно отрази¬ лось в чертах Следопыта, что Мэйбл потеряла дар речи, не¬ смотря на сильное желание довести объяснение до конца. Боязнь причинить ему страдание заставила ее смолкнуть. Некоторое время никто из них не произносил ни слова. Суровое лицо охотника обличало такое разочарование, оно исказилось такой жестокой мукой, что Мэйбл испугалась. Удар, поразивший Следопыта, был слишком силен, он даже схватился рукой за горло, словно желая облегчить невыно¬ симую физическую боль. При виде того, как судорожно сжались его пальцы, взволнованную Мэйбл охватил ужас. Следопыт, — горячо заговорила она, немного овла¬ дев собой, я, быть может, сказала больше, чем хотела, все на свете возможно — недаром говорят, что женщины сами не знают, чего хотят. Вы должны понять только одно; мы оба, вы и я, вряд ли когда-нибудь будем питать друг к 268

другу чувства, которые должны питать друг к другу муж и жена. — Я не буду... я никогда больше не буду так думать о вас, Мэйбл, с трудом проговорил Следопыт, выжимая слова, будто стараясь освободиться от душившей его тяже¬ сти. — Нет-нет... Никогда больше я не буду так думать ни о вас, ни о какой другой женщине... — Следопыт, дорогой Следопыт, не поймите меня пре¬ вратно... не ищите в моих словах больше того, что я хотела сказать... но... союз между нами был бы неблагоразумным, может быть, даже неестественным... — Да, он был бы неестественным, да, неестественным... я то же самое говорил сержанту, да ведь он-то твердит свое... — Дх, Следопыт, это тяжелее, чем я себе представля¬ ла!.. Дайте мне руку, мой милый друг Следопыт, докажите, что вы не возненавидели меня. Умоляю вас, ради бога, улыбнитесь хоть разок! — Мне вас-ненавидеть, Мэйбл? Улыбнуться вам? — Нет, дайте мне вашу руку, вашу сильную, предан¬ ную, мужественную руку, — обе, обе дайте, Следопыт. Я не найду покоя, пока не уверюсь, что мы опять, по-ста¬ рому, друзья и что все это было только недоразуменйем. — Мэйбл, — сказал проводник, с грустью глядя на бла¬ городную, пылкую девушку, схватившую его загрубелые, коричневые от загара руки своими тонкими, нежными пальчиками, и засмеялся своим особенным беззвучным смехом, в то время как на лице его, не способном скрыть обуревавшие его противоречивые чувства, читалась вся глубина его страданий, —'Мэйбл, во всем виноват сержант! Следопыт не мог больше совладать с собой, слезы гра¬ дом покатились по его щекам. Пальцы опять конвульсивно схватились за горло, а грудь тяжело вздымалась, будто па ней лежало невыносимое бремя и он тщетно силился сбро¬ сить его. — Следопыт, Следопыт... — сама чуть не плача, гово¬ рила Мэйбл, — не надо, прошу вас, не надо! Скажите мне хоть слово, улыбнитесь... хоть словечко в знак прощения! — Сержант ошибся! — воскликнул Следопыт, стараясь улыбнуться сквозь слезы, и это неестественное сочетание внутренней муки с показной, внешней беспечностью до глубины души тронуло Мэйбл. — Я это знал... я говорил ему... Да, сержант ошибся. 269