При звуках этого спокойного голоса Гриффит вздрог¬ нул, словно опомнившись, а затем низко поклонился и вложил оружие в ножны. Но Барнстейбл, обняв одной рукой талию возлюбленной и размахивая клинком в другой, лишь презрительно рассмеялся над этим непонят¬ ным ему присвоением власти. — А кто вы сами такой? — спросил он. — Почему вы осмеливаетесь давать мне приказания? Глаза лоцмана блеснули страшным огнем, лицо его побагров&ио, а сам он задрожал от гнева. Но, сделав над собой усилие, он сдержался и ответил весьма многозна¬ чительно: — Я тот, кто имеет право приказывать и требовать подчинения. Эти необычные слова произвели на Барнстейбла такое впечатление, что он невольно опустил оружие. Лоцман на миг остановил на нем горящий взор, а затем, обернувшись к остальным присутствующим, продолжал более мягко: — Мы действительно явились сюда не для грабежа и отнюдь не намерены поступать жестоко с людьми старыми и беззащитными. Но этого английского офицера и в осо¬ бенности этого беглого американца мы должны взять в плен и препроводить на борт нашего корабля. — А как же главная цель нашей экспедиции? — спро¬ сил Гриффит. — Не достигнута, — быстро ответил лоцман. — Она принесена в жертву личным чувствам. Наше предприятие, сэр, как и сотни других, окончилось бесславно и будет забыто навсегда. Но об интересах республики нельзя забывать, мистер Гриффит! Хотя мы не должны были под¬ вергать опасности жизнь этих молодцов только ради того, чтобы увидеть нежную улыбку на губах красавицы, тем не менее не следует упускать и случая воспользоваться нашим преимуществом. Этот полковник Говард вполне пригодится для сделки с фаворитами трона, и его можно будет обменять на какого-нибудь достойного патриота, который давно заслуживает освобождения... Нет, нет, при¬ берегите ваш надменный взгляд для других! Полковник отправится на фрегат, и притом немедленно. — Тогда... — сказала Сесилия Говард, робко прибли¬ жаясь к тому месту, где стоял ^е дядя, с презрением слу¬ шая споры победителей, — тогда я пойду с ним! Я не оставлю его одного в руках врагов! 718

— Они должны повиноваться мне, — сказал лоцман, выступая на середину комнаты.

— Было бы более достойно и более прилично для до¬ чери моего брата, — холодно сказал полковник, — если бы она призналась в истинном мотиве своего решения. — Не обращая внимания на глубокое огорчение, охватившее Сесилию, когда она выслушала этот унизительный отказ от ее нежных забот, старик подошел к Борроуклифу, кото¬ рый в досаде на крушение своих высоких надежд яростно грыз эфес шпаги, и, став подле него, с покорным видом продолжал: — Делайте с нами все, что вам угодно, джентльмены. Вы победители, мы должны подчиниться. Человек мужественный храбро защищается, если его не захватили врасплох, как случилось с нами, и сдается он тоже с достоинством. Ах, если бы представилась возмож¬ ность!.. Делайте все, что вам угодно, джентльмены. Ни¬ когда еще не было столь смирных агнцев, как мы с капи¬ таном Борроуклифом. Полковник с грустью и горечью улыбнулся своему то¬ варищу. Капитан попытался ответить ему с насмешли¬ востью, которая выдавала его расстроенные чувства. Все же им обоим настолько удалось сохранить внешнее спо¬ койствие, что они могли хладнокровно следить за даль¬ нейшими действиями победителей. Полковник упорно продолжал отвергать предложения своей племянницы, которая, кротко уступив его воле, на время отказалась от всякой надежды его смягчить. Тем не менее она со всей серьезностью принялась за приготовле¬ ния к отъезду и в лице кузины обрела верную и предан¬ ную помощницу. Правда, Кэтрин, ожидая этого события, тайно от мисс Говард еще раньше собрала все вещи, кото¬ рые могли бы им понадобиться в случае внезапного побега. Вместе со своим возлюбленным, который, заметив, что план лоцмана способствует его собственным намерениям, счел за лучшее забыть свою ссору с этим загадочным чело¬ веком, она побежала изыскивать средства для перевозки того багажа, который был ею уже приготовлен. Барн¬ стейбл и Мерри с удовольствием следовали за ней по узким и темным коридорам. Первый то и дело восхищался ее умом, красотой и прочими многочисленными достоин¬ ствами, а второй смеялся и шутил, как и следовало ожи¬ дать от веселого юноши его лет даже в подобных обстоя¬ тельствах. Заблаговременно сделанные Кэтрин приготов¬ ления оказались весьма кстати, ибо Сесйлия Говард гораздо больше заботилась о благополучии полковника, 720

нежели о своем собственном. В сопровождении Элис Данскомб молодая хозяйка монастыря Святой Руфи обхо¬ дила пустынные комнаты здания, то прислушиваясь к кротким уговорам подруги, то проливая слезы, которых не в силах была сдержать, то вновь спокойно отдавая при¬ казания горничным, словно предполагаемый отъезд был самым заурядным событием. Все это время остальные действующие лица оставались в столовой. Лоцман, сделав свое дело, снова: отошел в сторо¬ ну и прислонился к стене, хотя и внимательно наблюдал за всеми приготовлениями. Чувствовалось, что именно он — вдохновляющая сила всего этого предприятия. Гриф¬ фит принял на себя официальное "командование, и только к нему матросы и солдаты обращались за приказаниями. . Так прошел час. Затем в комнате снова появились Кэтрин и Сесилия, уже одетые в дорожное платье. Багаж переда¬ ли на попечение одного из унтер-офицеров и его команды, и Гриффит отдал приказ трогаться. Снова в галереях и под сводами дома прозвучал резкий свист боцманской дуд¬ ки, а затем послышался хриплый крик: — Вперед, моряки! Вперед, абордажники! Вперед, морские волки! Заиграл рожок, забил барабан, и весь отряд в строгом боевом порядке, заранее предписанном капитаном Ма¬ нуэлем, вышел из здания. Лоцман так внезапно завладел монастырем, что ни один человек, солдат или штатский, не ускользнул оттуда. И, так как опасно было оставлять там кого-либо, потому что (оставшийся мог бы оповестить о событиях всю округу, Гриффит приказал всех, кто только находился в здании, взять с собой к скалам и держать там до тех пор, пока от берега не отойдет последняя шлюпка. В море, недалеко от берега, как ему сообщили, их ждал тендер. Поспешность приготовлений к отъезду заставила осве¬ тить многие комнаты, и контраст между огнями внутри и окружающим мраком запомнился печальным пленным, выходившим на луг. Какое-то неопределённое и безотчет¬ ное чувство заставило Сесилшо остановиться в воротах парка и еще раз взглянуть на дом, как будто она знала, что видит его в последний раз. Темный зубчатый силуэт здания ясно вырисовывался на фоне северного неба, а открытые окна и незапертые двери позволяли заглянуть в глубь безлюдных комнат. Десятки свечей, словно в 24 Фенимор Купер. Том IV 721

насмешку над покинутыми стенами, озаряли их своим ненужным светом, Сесилия, дрожа, отвернулась от этого зрелища. Она приблизилась к своему разгневанному дя¬ де, угадывая, что вскоре он больше чем когда-либо будет нуждаться в ее присутствии. Глухой гул людских голосов впереди, свист дудки и суровые окрики морских офицеров заставили ее забыть о своих предчувствиях и вернуться к окружающей действи¬ тельности. А тем временем отряд быстрыми шагами на-< правился к морю. Глава XXX Стремился вождь к родным горам# «Эй, лодочник, живее! Я фунт за переправу дам. Греби же, не робея!» Кэмпбелл, «Дочь лорда Уллина» На небе весь день не было ни облачка, дул холодный, пронизывающий ветер, и ночью высыпали тысячи звезд. Поэтому глаз, привыкнув к темноте, мог более отчетливо различать окружающие предметы. В голове растянувшей¬ ся по узкой тропинке колонны твердым, мерным шагом хорошо обученных солдат маршировал взвод морской пе¬ хоты, за ним на некотором расстоянии следовала большая, беспорядочная толпа обвешанных оружием матросов, обнаруживая явную склонность к озорству и грубым шут¬ кам, как всегда бывает, когда морские волки оказываются на берегу, и только суровые окрики офицеров заставляли их сдерживаться. В середине этой толпы шли пленные солдаты и слуги-мужчины. Стража не обращала на них особого внимания, но пользовалась всяким удобным слу¬ чаем, чтобы позабавиться на их счет. За ними немного поодаль, сохраняя прежнее достоинство и гордую осанку, плечом к плечу шагали полковник Говард и капитан Борроуклиф. Оба молчали, предаваясь грустным размыш¬ лениям. Следом, стараясь держаться как можно ближе к дяде, шла мисс Говард под руку с Элис Данскомб. Их сопровождала женская прислуга. Отдельно легким, бы¬ стрым шагом шла Кэтрин Плауден, радуясь такому обо-< роту событий, но скрывая свое удовлетворение под маской 722

покорности судьбе. Барнстейбл с восхищением следил за ней с расстояния в несколько шагов. Ближе подойти он не смел, покорный капризу своей возлюбленной, явно этого не желавшей. Гриффит шел сбоку от колонны, чтобы обо¬ зревать все ряды и в случае необходимости управлять движением. В арьергарде следовал второй отряд морской пехоты, и Мануэль собственной персоной замыкал ше¬ ствие. Барабану и рожку приказано было замолчать, и слышны были только мерный шаг солдат да вой уже зати¬ хающей бури и время от времени команды офицеров и смутный гул матросских разговоров. — Неважная нам досталась добыча, — угрюмо про¬ бормотал какой-то старый моряк, — корабль без груза и денег! На кухне-то да и в замке можно было понабрать порядочно добра, так что хватило бы каждому матросу у нас на корабле. Так нет! Как бы слюнки ни текли, офи¬ церы не дали стибрить даже никому не нужную библию. — Сущая правда, — подхватил шедший рядом другой матрос. — Найди мы, бедняки, хоть бумажку с записанной молитвой, они все равно отобрали бы ее у нас. Послушай- ка, Бен, что я тебе скажу: если из матроса делают солдата и заставляют его таскать мушкет, надо, чтобы он мог хоть немного поживиться тем, что ему попадет в руки. А то вот сегодня черт меня подери, если я прикоснулся к чему- нибудь, кроме моего ружья да тесака! Ведь нельзя же на¬ звать поживой эту скатерть! — Ага, ты, я вижу, все-таки успел кое-что подце¬ пить! — ответил первый матрос, явно восхищаясь каче¬ ством ткани. — Да эта штука, коли ее разостлать, не меньше нашей бизани! Тебе повезло больше, чем другим. Что же до меня, то я вот взял эту шляпу, но она, видать, годна для большого пальца ноги. Я уже пытался при¬ найтовить ее на голове и так и этак, но мне не удалось напялить ее хоть на дюйм. Послушай-ка, Сэм, ты мне дашь на рубашку кусок от этой скатерти? — Конечно. Можешь взять угол. Или, пожалуй, ради такого случая можешь взять и половину, Бен. Но я не вижу, чтобы мы возвращались на корабль богачами, если только не присчитать все это бабьё к добыче... — «Богачами!» — шутливо перебил их молодой матрос, который до сих пор молчаливо прислушивался к разговору старых и более расчетливых матросов. — Мне кажется, мы пустились крейсировать по таким морям, где дневная вахта 24* 723

длится полгода. Разве вы не видите, что у нас теперь двойной рацион полуночи? С этими словами он положил руки на черные головы двух черных рабов полковника Говарда, которые шли рядом, погруженные в печальные размышления о том, что снова потеряли свободу. — Поверните головы вот так, джентльмены, — доба¬ вил он. — Разве от такой черноты не погаснут лампы в нактоузе? — Оставь негров в покое! — проворчал один из пожи¬ лых матросов. — Чего ты дурака валяешь?.. Кстати, Ник, не понять мне, почему мы все время жмемся к этому бе¬ регу, где нет и десяти саженей глубины, когда стоит нам выйти в океан, и мы чуть ли не каждый день будем встре¬ чать купцов с Ямайки? Тогда на борту у нас будет столько голов сахару да бочек меду, сколько мы пожелаем! — Все это из-за лоцмана, —ответил второй матрос, — потому что там, где нет дна, не нужно и лоцманов. Что это за крейсерство, когда мы идем на глубйне пяти саженей, а потом бросаем якорь на мель или камень! Кроме того, нас заставили работать по ночам. Если бы вместо семи часов было светло все четырнадцать, остальные десять ча¬ сов можно было бы идти по чутью... — Каркаете, как старые вороны! — снова перебил их молодой матрос. — Разве вы не знаете, что, по воле Кон¬ гресса, мы должны перерезать прибрежные пути Джона Буля? А наш старик увидел,, что дни слишком коротки для этого дела, и высадил отряд, чтобы захватить ночь. Вот мы ее и захватили! А когда вернемся на корабль, мы спрячем ее в трюм, и тогда вы снова увидите солнечный свет... Пойдемте, мои лилии! Пусть джентльмены заглянут в ваши иллюминаторы... Что? Вы не хотите? Тогда мне придется поговорить с вами по-другому. — Эй вы там! — раздался суровый голос, мальчише¬ ские нотки которого плохо вязались с начальственным тоном говорившего. — Что тут, спрашиваю я! Кто обижает негров? — Никто, сэр, — с притворной серьезностью ответил матрос. — Один из бледнолицых ушиб ногу о паутину, и от этого у него заболело ухо! — Слушай-ка ты, зубоскал, как ты очутился среди пленных? Разве я не приказал тебе с пикой на плече идти в передней линии? 724

— Да, да, сэр, вы приказали. И я выполнял приказ, пока мог. Но из-за этих негров стало так темно, что я сбился с дороги! В толпе моряков раздался приглушенный смех. И даже гардемарин едва удержался от улыбки при этом образце находчивости одного из тех присяжных балагуров, какие встречаются на любом корабле. — Значит, — наконец сказал Мерри, — ты понял, что взял не тот курс? Изволь тотчас вернуться туда, где я приказал тебе находиться. — Да, да, сэр, я иду. Клянусь всеми ошибками в книге казначея, мистер Мерри, только паутина заставила одного из этих негров проливать слезы! Позвольте мне на минуту остаться, сэр, и собрать немного чернил, чтобы написать письмо моей бедной старушке матери. Будь я проклят, если написал ей хоть строчку, как мы вышли из Чесапика! — Если ты не уберешься сию минуту, я угощу тебя саблей по голове! — ответил Мерри. Он испытывал боль¬ шое участие к страданиям несчастной расы, которая и по сей день служит (а раньше служила еще больше) предметом насмешек наших легкомысленных и распу¬ щенных соотечественников. — Тогда, если захочешь, ты напишешь свое письмо красными чернилами! — Ни за что на свете! — ответил остроумец, прежде чем шмыгнуть на свое место. — Старуха не поверит пись¬ му и решит, что это подделка... Интересно, буруны у бере¬ гов Гвинеи тоже черного цвета? Так говорили старые моряки, которым приходилось плавать в тех широтах. Его глупые шутки были прерваны покрывшим шум громким и строгим голосом человека, которому стоило сказать только слово, как затихало самое буйное веселье матросов. Среди толпы послышался шепот: «Мистер Гриффит идет! Джек разбудил первого лейтенанта, теперь лучше пусть сам уснет!» Но вскоре и эти приглушенные воскли¬ цания стихли, и даже сам шутник, не произнеся больше ни слова, словно он потерял дар речи, прилежно зашагал в строю. Читатель уже не раз сопровождал нас от дома полков¬ ника Говарда к морю, поэтому нам нет необходимости описывать тот путь, по которому шли моряки во время пе¬ реданного выше разговора, и мы сразу перейдем к изобра¬ жению событий, происшедших после того, как отряд

достиг береговых утесов. Так как человек, который столь неожиданно присвоил себе временную власть в стенах мо¬ настыря Святой Руфи, так же внезапно исчез, Гриффит распоряжался один, ни с кем не советуясь. Он ни разу не обратился к Барнстейблу, и было видно, что между моло¬ дыми людьми произошла серьезная размолвка и что — по крайней мере, сейчас — их дружба нарушена. Действи¬ тельно, только присутствие Сесилии и Кэтрин удерживало Гриффита от ареста непокорного подчиненного. А Барн¬ стейбл, хотя и чувствовал свою вину, все же был очень обижен и только из уважения к возлюбленной сдерживал негодование, которым пылала его уязвленная гордость. Тем не менее оба они разумно действовали в одном на¬ правлении, хотя и делали это, не уговариваясь. Первой целью обоих молодых людей было обеспечить посадку в шлюпки прекрасных кузин. И Барнстейбл незамедлитель¬ но проследовал к шлюпкам, чтобы ускорить приготовления, необходимые для приема таких необычных пленниц. В де¬ санте, возглавляемом лоцманом, участвовали настолько значительные силы, что на море были спущены все шлюп¬ ки фрегата, которые теперь в ожидании возвращения отряда держались за полосой прибоя. Барнстейбл громко окликнул командовавшего этой флотилией офицера, и через несколько минут команды катеров, баркасов, яликов и разных других лодок уже деятельно хлопотали на бере¬ гу. Если бы спросили самих немного трусивших дам, они выбрали бы наикрупнейшую шлюпку фрегата, но Барн¬ стейбл решил, что она недостойна его гостей, и потребовал предоставить им длинный и низкий личный катер капита¬ на Мансона, считавшийся особо почетным судном. Пять¬ десят человек были назначены для переноса катера на песок, и вскоре полковника Говарда и его воспитанниц известили, что маленькое судно готово принять их на борт. Мануэль со своим отрядом морской пехоты расшшь жился на вершинах скал, где он расставлял пикеты и часовых и принимал все предписанные военной наукой меры для прикрытия посадки на суда. Здесь же, под охра¬ ной часовых, находились все остальные пленники, в том числе слуги полковника и солдаты Борроуклифа. Полков¬ ник Говард и капитан Борроуклиф в сопровождении дам и их служанок спустились по скалистой тропинке к бере¬ гу и стояли в бездействии на песке, когда было объявлено, что им пора отправляться. 726