— Значит, об этом судне и идет речь. Много ли на¬ градных получает экипаж? — Чрезвычайно. Здесь никто не нуждается в день¬ гах. — Значит, судно и его капитан в чести у команды. Моряк ценит судно и капитана, если жизнь у него при¬ вольная. — Да, сударыня, нам здесь привольно живется. И среди нас многие любят и судно и капитана. — А есть ли у тебя мать или близкий друг, которым ты отдаешь заработанные деньги? — Есть ли... Мальчик отвечал на вопросы с таким безразличием, что, пораженная его тоном, она повернула голову и бро¬ сила быстрый взгляд на его лицо, желая прочесть его чувства. Но он стоял словно в каком-то оцепенении и смотрел ей прямо в глаза ничего не выражающим взо¬ ром, словно не сознавал, кого видит перед собой. — Родерик, — продолжала она осторожно, стараясь не спугнуть его малейшим намеком на странность его поведения, — расскажи мне о твоей жизни. Наверно, тебе весело здесь? — Мне очень грустно. — Странно. Юнги обычно весельчаки. Наверно, ко¬ мандир чересчур строг с тобой? Ответа не последовало. — Я так и знала: ваш капитан деспот. — Вы ошибаетесь, я никогда не слышал от него ни одного грубого или неласкового слова. — Значит, он добр и ласков. Ну и счастливец же ты, Родерик! — Это я счастливец, сударыня? — Я, кажется, говорю ясно: счастливец. — О да! Мы все здесь очень счастливы. — Что ж, это хорошо. На корабле, где царит недо¬ вольство, живется не сладко. И вы часто заходите в порты и ты там развлекаешься, на берегу? — Я не стремился бы на берег, сударыня, если бы хоть один человек на борту любил меня. — Разве у тебя нет друзей? А мистер Уайлдер? — Я слишком мало его знаю. Я никогда не видел его до тех пор... — До тех пор? 716

— ...пока мы не встретились в Ньюпорте. — В Ньюпорте? — Вы же знаете, мы оба оттуда. — Вот оно что! Теперь я понимаю. Значит, твое зна¬ комство с мистером Уайлдером началось в Ныопорте? Когда судно стояло вдали от крепости? — Да. Я отвозил ему приказ принять команду над бристольцем. Он лишь накануне поступил на наше судно. — Так недавно! Тогда вы действительно мало зна¬ комы. Но капитан, наверно, хорошо его знает? — Люди надеются, что да, но... — Что ты хотел сказать? — Никто не смеет спрашивать отчета у капитана. Даже я могу только молчать. — Даже ты? — воскликнула миссис Уиллис, от изу¬ мления теряя всякую сдержанность. Но мальчик был так погружен в свои мысли, что не уловил внезапной перемены. Он так мало замечал, что творится вокруг, что гувернантка без малейшего опасения тронула Джертред за руку, молча кивнув ей на его. без¬ участную фигуру. — А как ты думаешь, Родерик, — возобновила она свои расспросы, — нам он тоже не станет отвечать? Мальчик вздрогнул. На лице его появилось осмыслен¬ ное выражение, и он быстро взглянул на Джертред. — Она очень красива, — горячо ответил он, — но пусть не слишком надеется на свою красоту. Ни одной женщине не укротить его нрав! — Неужели сердце его столь очерствело? Неужели вопрос, заданный прекрасными устами, останется без ответа? — Послушайте, сударыня, — сказал он с серьезно¬ стью столь же поразительной, как и скорбь, звучавшая в его тихом голосе, —, за эти два года я видел больше, чем иному довелось испытать за целую жизнь. Бегите от¬ сюда, даже если вам придется покинуть судно так же, как вы прибыли: на шлюпке, без палубы и без каюты. Здесь не место невинности и красоте. — Слишком поздно, мы уже не можем последовать твоему совету, — горестно сказала миссис Уиллис, взгля¬ нув на молчаливо сидящую Джертред. — Но расскажи нам еще что-нибудь об этом удивительном судне. Ведь ты случайно попал сюда? 717

Мальчик потупил очи и молча кивнул головой, ви¬ димо не желая отвечать на вопрос. — Почему «Дельфин» оказался сегодня другого цве¬ та, чем вчера? И почему сегодня и вчера его окраска совсем иная, чем у невольничьего судна, что стояло в ньюпортской гавани? — А почему, — ответил мальчик с горькой, тоскли¬ вой улыбкой, — никто не может заглянуть в сокровенные уголки* души того, кто один властен совершать эти пере¬ мены? О, если бы на этом судне менялась только окра¬ ска, я мог бы еще считать себя счастливым! — Значит, ты несчастлив, Родерик? Не попросить ли мне капитана Хайдегера, чтобы он списал тебя на берег? — Я никогда не стану служить никому другому. — Ты жалуешься и тут же цепляешься за свои оковы! — Я не жалуюсь. Гувернантка пристально посмотрела на него. Помол¬ чав, она снова заговорила: — И часто здесь бывают буйные потехи вроде той, что мы видели сегодня? — Нет. Вам нечего их бояться. Тот, кто подчинил их себе, умеет держать их в руках. — Они служат по указу короля? «— Какого короля?.. Да, конечно, короля, который не имеет себе равных. — Но они осмелились угрожать жизни мистера Уайл¬ дера. Разве на королевском корабле посмели бы позво¬ лить себе такую дерзость? Взгляд, брошенный мальчиком на миссис Уиллис, показал, что ее хитрость не удалась: Родерик понял, что она только притворяется непонимающей, но прекрасно видит, куда она попала; однако он ничего не ска¬ зал. — Не кажется ли тебе, Родерик, — продолжала гу¬ вернантка, из осторожности решив переменить тему, —. не кажется ли тебе, что Кор... что капитан Хайдегер хочет высадить нас в первом же удобном порту? — С тех пор как вы здесь, мы миновали множество портов. — Да, но все — неудобные. А если мы дойдем до га¬ вани, куда ему можно будет зайти? 718

— Таких здесь немного. — И все же, если это случйтся, он разрешит нам сойти? У нас есть деньги, мы заплатим за беспокой¬ ство. — Он равнодушен к деньгам. Когда ни попросишь, он бросает целую горсть. Какой же ты счастливчик! За золото можно стер¬ петь и суровый взгляд. — Никогда! — горячо воскликнул мальчик. — Будь у меня целый корабль золота, я отдал бы этот мусор за один его ласковый взгляд. Миссис Уиллис вздрогнула, пораженная и словами и страстностью тона. Встав с места, она приблизилась к юноше и заглянула ему в лицо, освещецное ярким све¬ том лампы. Крупная слеза выкатилась из-под длинных шелковистых ресниц и поползла по щеке, на которой под ее испытующим взглядом сквозь загар медленно проби¬ валась краска. Острый взгляд гувернантки скользнул вдоль фигурки мальчика и задержался на ногах, малень¬ ких и слишком изящных. На добром лице миссис Уиллис появилось непривычное, для нее выражение суровой йа- стороженности; она выпрямилась, и от всей ее фи¬ гуры повеяло холодом оскорбленного женского достоин¬ ства. — Есть ли у тебя мать, мальчик? — спросила она строго. — Не знаю. Губы его едва шевелились, с трудом произнося слова. — Достаточно, поговорим в другой раз. Отныне каюту будет убирать Кассандра; если ты понадобишься, я ударю в гонг. Голова Родерика упала на грудь. Он весь сжался под суровым, пронизывающим взглядом и выскользнул сквозь люк. Не успел он исчезнуть, как миссис Уиллис обняла Джертред и крепко прижала к груди удивлен¬ ную, растроганную девушку, как бы желая показать* сколь дорога она ей в эту тяжкую минуту. Гувернантка не успела еще разобраться в вихре чувств, теснившихся в ее душе, как раздался легкий стук в дверь. Она ответила привычной вежливой фра¬ зой, и, прежде чем обе женщины успели обменяться хоть словом, в каюту вошел Корсар. 719

Глава XXIII Растроган я. Как все другие люди, Я создан не из камня. Шекспир, «Кориолан» Дамы приняли своего гостя не очень приветливо, что вовсе не удивительно, если вспомнить содержание недав¬ ней беседы. Джертред вся сжалась, но миссис Уиллис сохраняла полное самообладание и держалась с холод¬ ным достоинством. Лишь брошенный на вошедшего на¬ стороженный взгляд выдавал ее душевное волнение, словно она стремилась угадать причину его прихода. Лицо самого Корсара было задумчиво, почти сурово. Войдя в освещенную часть каюты, он поклонился и что-то пробормотал, но так тихо и отрывисто, что слуша¬ тельницы даже не разобрали слов. Мысли его витали да¬ леко, и в рассеянности он чуть было не опустился на диван без всяких извинений, как человек, который при¬ шел к себе; однако он вовремя спохватился, что нару¬ шает приличия. Улыбаясь, он отвесил еще более низкий поклон, приблизился к столу и, совершенно овладев со¬ бой, выразил опасение, что визит его не совсем своевре¬ менен и поведение недостаточно учтиво. Это краткое вступление он произнес мелодичным голосом и держал себя так почтительно, словно и впрямь считал неделикат¬ ным свое вторжение в каюту судна, где был полновласт¬ ным хозяином. — Прошу извинить мой приход в столь поздний час, — продолжал он, — но после событий, которых вы были свидетелями, я, как внимательный хозяин, не могу отойти ко сну, не заверив вас снова в полной безопасно¬ сти. Имею удовольствие сказать вам, что буйный пыл моих людей угас и они мирно спят на койках, как овцы в своем хлеву. — Пока рядом с нами тот, кто так искусно усмирил смутьянов, мы можем надеяться на защиту, — осторожно ответила гувернантка, жестом приглашая его сесть. — Мы целиком полагаемся на ваше благородство и деликат¬ ность. — Я не обману этого доверия. Во всяком случае, мя¬ тежа вам больше нечего бояться. — Надеюсь, нам не грозят и другие напасти. 720

— Судьба наша вверена бурной и вероломной сти¬ хии, — ответил он, опускаясь в кресло. — Вам это хорошо известно, и нет нужды напоминать, что мы, моряки, ни¬ когда не знаем, что ждет нас завтра. Нынче я ослабил узду и в какой-то мере сам вызвал этот взрыв; но теперь все уже в прошлом, как шквал или ураган; гладь океана не более спокойна сейчас, чем нрав этих негодяев. — На королевских судах я часто наблюдала эти гру¬ бые забавы, но не припомню, чтобы они кончались чем- нибудь, кроме сведения старых счетов да безобидных, хоть и нелепых матросских шуток. — Да. Но тот, кто не боится мелей, рискует в конце концов разбить свое судно. Если я отдаю в их распоря¬ жение шканцы, то обычно не спускаю с них глаз во время их забав, но сегодня... — Что. же сегодня? — Нептун с его грубыми шутками — не новость для вас, сударыня. — Я встречала это божество в былые времена. — Я так и понял. Это было на экваторе? — Да, и в других местах. — В других местах, — разочарованно повторил он. — Конечно, этот могучий властелин посещает все моря; сотни судов, больших и малых, качаются на волнах под палящим солнцем экватора. Бессмысленно было и думать об этом! — Вы изволили что-то сказать, я не расслышала. Корсар вздрогнул, ибо в рассеянности он скорее про¬ шептал, чем произнес вслух последние слова. Быстро оглянувшись по сторонам, как бы желая увериться, что ничье нескромное ухо не подслушало тайные мысли, которые он редко открывал перед своими приспешни¬ ками, он снова овладел собой и как ни в чем не бывало возобновил разговор. — Я совсем забыл, что ваш пол так же робок, как и прекрасен, — добавил он с улыбкой столь мягкой и пле¬ нительной, что гувернантка невольно с тревогой взгля¬ нула на свою воспитанницу, — иначе я гораздо раньше заверил бы вас в полной безопасности. — Вы ничуть не опоздали. — А как себя чувствует ваша юная и нежная по¬ друга? — продолжал он, наклоняясь к Джертред, хотя слова его по-прежнему были обращены к гувернантке. — 721

Надеюсь, сны ее не будут потревожены тем, что про¬ изошло? — Невинность редко видит плохие сны. — Священная и непостижимая тайна: ничто не на¬ рушает покой невинности! Боже мой, если бы грешники могли укрыться от душевных терзаний! Но в наше время и в том мире, где мы живем, нельзя доверять даже самим себе. Он умолк, и молчание его было столь продолжитель¬ ным и глубоким, что миссис Уиллис почувствовала не¬ ловкость положения и поспешила возобновить беседу. — А мистер Уайлдер так же склонен проявить мило¬ сердие, как и вы? — спросила она. В таком случае, его терпимость очень похвальна, так как именно на него обрушилась злоба мятежников. — Но вы же видели, у него есть и друзья. С каким самоотречением они встали на его защиту! — Да, меня поразило, что за столь короткий срок он сумел завоевать расположение этих грубых людей. — Двадцать четыре года вовсе не мало. — Так давно тянется их дружба? — Они сами назвали эту цифру. Между юношей и его неотесанными друзьями существует какая-то таин¬ ственная связь! Наверно, это не первая услуга, которую они ему оказывают. Миссис Уиллис опечалилась. Она была подготовлена к мысли о том, что Уайлдер — тайный агент Корсара, но в душе надеялась, что связь с морскими разбойниками может быть как-то благоприятно для него объяснена. Ведь, хотя он в равной степени разделял преступную жизнь обитателей этого объявленного вне закона судна, сердце у него было благородное и он не желал, чтобы она и ее юная воспитанница сделались жертвами его сооб¬ щников. Теперь ей стали понятны его настойчивые и таинственные предостережения. Да, то, что казалось не¬ объяснимым, становилось все более и более понятным. В чертах лица и во всем облике Корсара она узнала че¬ ловека, который окликал бристольского купца с борта работорговца; образ этого человека невольно владел ее вооб¬ ражением все время их пребывания на «Дельфине» и был подобен тем смутным воспоминаниям далекого прошлого, что порой тревожат нас. Она поняла теперь, как трудно было Уайлдеру раскрыть ей тайну, ибо он мог потерять 722

не только жизнь, но и их уважение — угроза не менее страшная для того, чья душа еще не совсем закоснела в пороке. Короче говоря, умной женщине стало понятно то, что давно уже известно читателю, хотя она все еще теря¬ лась в догадках и мучилась сомнениями, которых не могла ни разрешить, ни выбросить из головы. Обо всем этом она имела.время спокойно поразмыслить, так как ее гость или, вернее сказать, хозяин вовсе не расположен был преры¬ вать ее раздумья. — Удивительно, — сказала наконец миссис Уил¬ лис, — что люди столь необразованные способны на та¬ кую же преданность, как и те, в натуре которых душев¬ ная тонкость сочетается с образованием! — Это и правда достойно удивления, — подхватил Корсар, как бы очнувшись. — Я отдал бы тысячу самых блестящих гиней, когда-либо отчеканенных на монетном дворе Георга Второго, чтобы узнать историю жизни этого юноши. — Значит, он вам незнаком? стремительно вмеша¬ лась Джертред. Корсар обратил к ней рассеянный взор, но постепенно глаза его оживились, и в них появилось такое выраже¬ ние, что у гувернантки от волнения подкосились ноги и она начала дрожать всем телом. — Кто осмелится сказать, что знает сердце челове¬ ка? — заявил он, почтительно кланяясь в сторону девуш¬ ки. — Все мы не знакомы друг другу, пока не научимся читать чужие мысли. — Лишь избранным дано прозревать тайны челове¬ ческой души, — сухо заметила гувернантка. — Нужно хорошо знать людей и многое испытать, прежде чем су¬ дить о помыслах тех, кто нас окружает. — И все же мир хорош для тех, кто сумеет сделать его веселым, — воскликнул Корсар, внезапно поддавшись свойственной ему смене настроения. — Все легко тому, кто достаточно смел, чтобы следовать своей прихоти. Истинный философ не тот, кто живет долго, но тот, кто умеет пользоваться жизнью. Человек, который умирает в пятьдесят лет, испив полную чашу наслаждений, более счастлив, чем тот, кто скрипит сто лет, влача тяжкие цепи светских условностей и боясь вымолвить лишнее слово, чтобы его не осудили соседи* 723