дей; исчезла отчужденность, и перед нами вновь появился гордый, своевольный человек, которого мы уже знаем. Матросы вздохнули свободнее, когда избавились от необ¬ ходимости все время быть начеку, двигаясь сквозь строй крейсеров, заполнявших узкие проливы; веселые голоса и беспечный смех снова зазвучали там, где так долго царили взаимное недоверие и вражда. Однако для гувернантки новый курс «Дельфина» явился лишь источником новых тревог. Пока они шли в виду островов, она могла надеяться, что захватчик ждет только случая отдать их под охрану колониальных властей. Собственные наблюдения убедили ее, что в ха¬ рактере обоих командиров необузданность и беззаконие столь прочно перемешались с задатками добрыми и даже благородными, что ее надежды не могли оказаться пус¬ тыми мечтаниями. Даже в рассказах о беззакониях Кор¬ сара, несмотря на преувеличения и фантастические по¬ дробности, часто упоминались многочисленные примеры подлинно рыцарского благородства. Словом, это был че¬ ловек, который, объявив себя врагом всего рода челове¬ ческого, делал, однако, различие между слабым и силь¬ ным и столь же искал удовлетворения в исправлении несправедливостей, нанесенных первому, сколь в униже¬ нии гордыни второго. Но сладкие надежды, питаемые этими рассказами, ис¬ чезли, как только в морской дали потонул последний из островов архипелага и судно осталось одно в пустынном океане. Как бы стремясь сбросить маску, Корсар прика¬ зал убрать паруса и, невзирая на попутный ветер, лег в дрейф. «Дельфин» стоял посреди океана, а офицеры и матросы бездельничали или предавались удовольствиям, каждый по своему вкусу. — Я надеялась, что вам будет угодно разрешить нам высадиться на одном из островов его величества, — ска¬ зала миссис Уиллис, впервые заводя об этом речь с тех пор, как укрепились ее сомнения в возможности вы¬ садки, и обратившись к мнимому капитану Хайдегеру, который только что отдал приказ лечь в дрейф. — Боюсь, что мы слишком надолго лишили вас вашей каюты. — Трудно найти для нее более достойных обитате¬ лей, — последовал учтивый ответ, но от острого взора встревоженной женщины не укрылось, что Корсар дер¬ жится более уверенно и непринужденно, чем в тот раз, 732

когда она впервые заговорила на эту тему. — Если бы обычай не требовал, чтобы суда ходили под флагом ка¬ кой-либо страны, на моих мачтах всегда развевались бы знамена прекрасного пола. — Но, коль скоро... — Коль скоро это не так, я вывешиваю знаки, соот¬ ветствующие моей службе. — За те пятнадцать дней, что я обременяю вас своим присутствием, я еще не имела счастья видеть эти флаги. — Разве?—воскликнул Корсар, бросая на нее ост¬ рый взгляд, словно пытаясь прочитать ее мысли. — Пусть же эта неопределенность окончится на шестнадцатый день. Эй, кто там на корме! — Ричард Фид собственной персоной! — ответил тот и поспешно добавил, увидев, кто к нему обращается: — Всегда к услугам вашей чести! — А! Это приятель нашего друга, — многозначитель¬ но произнес Корсар, обращаясь к миссис Уиллис, которая поняла его намек. — Он будет моим переводчиком. Поди сюда, парень, мне надо услышать от тебя несколько слов. — Хоть тысячу, если угодно вашей чести, — ответил, подходя, Ричард. — Я хоть и не мастер говорить, но если порыться в мозгах, то кое-что всегда взбредет на ум. — Надеюсь, тебе неплохо живется на моем судне? — Не стану кривить душой, ваша честь: лучшей по¬ судины не сыскать. — А курс? Надеюсь, и курс по вкусу настоящему моряку? — Видите ли, сэр, меня не шибко обучали грамоте* прежде чем пустить на заработки, поэтому я редко беру на себя смелость разбираться в приказах капитана. — Но все же у вас есть к кому-нибудь привязан¬ ность? — сказала миссис Уиллис, твердо решив узнать больше, чем собирался ей сообщить Корсар. — Не то чтобы я был нечувствителен по природе, ми¬ леди, — ответил Фид, отвешивая неуклюжий поклон в знак преклонения перед прекрасным полом, — хоть ту¬ маки и шишки сыпались на меня градом. Я думал, что мы с Кейт Уиффл связаны самым крепким морским узлом, но тут вмешался закон со своими параграфами и судо¬ выми правилами, одним махом расстроил мое счастье и в пух и прах разбил надежды бедной девушки; а мне оста¬ лось только грустить в одиночестве. 733

— И после этого случая ты навсегда отказался от брачных уз? — Да, да, с этих самых пор, ваша честь, = подтвердил Фид, бросая на своего командира один из тех хитрых взглядов, в которых лукавство сочеталось со своеобраз¬ ной честностью. — Это произошло уже после вашего знакомства с мистером Уайлдером? Раньше, ваша честь, гораздо раньше. Если вспом¬ нить, что в мае будет уже двадцать четыре года, как я пришвартовался к мистеру Гарри, то и выходит, что в те времена я был еще совсем юнцом. А раз у меня самого на руках оказалась вроде как семья, то мне, знаете, и нужды не стало лезть в чужую койку. — Вы сказали, — вмешалась миссис Уиллис, — что познакомились с мистером Уайлдером двадцать четыре года назад? Познакомились! Боже мой, миледи, много он тогда понимал в знакомствах! Хотя, дай бог ему здоровья, с тех пор ему не раз пришлось вспоминать об этом дне. ^ Встреча людей столь высоких достоинств должна была стать воистину примечательной, — заметил Корсар. Она и была достаточно примечательной, ваша честь. А коли говорить о достоинствах, то, хотя мистер Гарри всегда преувеличивает мои, я же их просто и в грош не ставлю. — Ну, если двое столь рассудительных людей не схо¬ дятся во мнениях, то не берусь решать, кто из них прав. Хотя, наверно, я мог бы вынести более здравое суждение, если бы мне были известны факты. — Ваша честь забывает Гвинею, который думает в точности, как я, и не признает за собой никаких заслуг в этом деле. Но вы правы, сэр, скорость судна можно узнать, только прочитав судовой журнал; если эта леди и вы, ваша честь, желаете узнать, как было дело, то вам стоит только сказать слово, и я выложу все, как на духу. — Пожалуй, это разумное предложение, — заметил Корсар, жестом приглашая свою спутницу последовать за ним в ту часть юта, где они были бы избавлены от любо¬ пытных взоров. — Теперь поведай нам свою повесть и можешь быть уверен, что твои заслуги 'будут оценены совершенно точно и с полной беспристрастностью. Фид без малейшего колебания готов был рассказать 734

все подробности; и к тому времени, как он откашлялся, взял свежую понюшку табаку и приготовился говорить, миссис Уиллис уже поборола свое нежелание интересо¬ ваться чужими секретами и, поддавшись непреодолимому любопытству, села в кресло, которое ей предложил ее спутник. — Отец рано отправил меня в море, ваша честь, —* начал Фид, когда все приготовления были окончены. — Он, как и я, большую часть жизни провел на воде, а не на суше, хотя, будучи всего-навсего рыбаком, обычно держался у берега, что в конечном счете ненамного лучше, чем просто жить на суше. Как бы то ни было, я-то сразу ушел в открытое море и одним прыжком обогнул мыс Горн; это было мое первое плавание, не ближнее путе¬ шествие для зеленого новичка!.. Но потом, так как мне было всего восемь лет... — Восемь! Значит, вы рассказываете свою собствен¬ ную историю! — разочарованно прервала его гувернантка. — Конечно, сударыня; можно было бы потолковать и о более знатных людях, но трудно сыскать человека, который бы лучше умел вооружить или разоружить судно. Мне сдается, вашей светлости не хотелось бы тра¬ тить время на историю моих родителей, и, чтобы попасть в самую точку, я был краток и начал сразу с того года, когда мне стукнуло восемь, а все, что касается моего рож¬ дения, имени и прочих подробностей из судового жур¬ нала, я выпустил. — Продолжайте, — возразила она, вынужденная по¬ кориться. — Моя голова — точь-в-точь как новое судно перед спуском на воду, — продолжал Фид. — Ежели сразу пой¬ дет без сучка без задоринки, то летит стремглав, как па¬ рус, спущенный в штиль; но уж коли где заест, то при¬ дется попыхтеть, пока сдвинешь его с места. Так вот, чтобы расшевелить мои мозги и чтоб все шло как по маслу, придется вернуться к началу. Значит, отец мой был рыбаком, и я обогнул мыс Горн. Вот! Теперь я снова поймал нить, без узлов, петлю за петлей, как хорошо свернутый канат. Так вот, обогнул я мыс Горн да года четыре плавал в тех местах — исходил все моря, побывал на всех островах, которые и теперь-то нам не очень зна¬ комы, а тогда и подавно. Потом всю войну прослужил на флоте его величества и заработал три раны и почестей на 735

два костыля. Тогда-то я и столкнулся с Гвинеей — с тем чернокожим, миледи, что вон там сворачивает паруса. Так, значит, вот когда ты натолкнулся на африкан¬ ца, — вставил Корсар. — Тут мы и познакомились. И, хоть кожа у него не белее китовой спины, я плевать на это хотел и скажу всем и каждому: после мистера Гарри он самый лучший человек на свете.- Что там говорить, ваша честь, парень упрям, слишком выхваляется своей силой и считает, что ему нет равных в .предсказании погоды и в управлении судном. Но ведь он простой чернокожий, а мы знаем, что нельая слишком строго судить тех, кого не можешь считать ровней. — Да, это было бы совсем бесчеловечно. — Слово в слово, как говаривал, бывало, капеллан с «Брунсвика». Великая вещь образование, ваша честь, ибо от него уже та польза, что оно готовит человека в боц¬ маны и учит прямым курсом вести свое судно на небеса. Так вот, как я уже сказал, мы с Гвинеей лет пять пла¬ вали вместе и даже некоторым образом дружили; и на¬ стал час, когда в Вест-Индии мы встретились с несчаст¬ ным, потерпевшим крушение судном. — Каким судном? — Прошу прощения у вашей чести, я никогда не тро¬ гаю верхнего рея, пока не уверюсь, что судно не повернет обратно по ветру; и, прежде чем описывать разбитое судно, я должен переворошить свои мысли, чтобы не упу¬ стить того, о чем надо упомянуть в первую очередь. Корсар по лицу своей гостьи видел, с какой жадностью она слушает, как волнуется из-за бесконечных отступле¬ ний и боится, что кто-нибудь прервет рассказ; он сделал ей знак не мешать честному моряку идти своим путем, ибо понял, что так они скорее всего доберутся до событий, о которых оба горели желанием узнать. — Так вот, как я уже говорил, — продолжал он, — мы с Гвинеей служили тогда марсовыми на «Прозерпине», быстроходном тридцатидвухпушечном фрегате, и на пути от островов к Испанскому морю наткнулись на контра¬ бандиста! Капитан захватил судно и приказал нам доста¬ вить его в порт, а ведь он был человек рассудительный, и, значит, так ему самому было приказано. Но из этого все равно ничего не вышло: почти у цели, когда до га¬ вани осталось не более двух дней пути при попутном 736

ветре, на нас обрушился жестокий ураган, и посудина покончила счеты с жизнью и затонула. Это было неболь¬ шое суденышко, и, прежде чем заснуть навеки, ему взду¬ малось опрокинуться набок, и помощник капитана и трое матросов очутились на дне морском; по крайней мере, я так думаю, ибо с тех пор никогда их больше не видал. Вот тут-то Гвинея и сослужил мне добрую службу; ибо хоть мы и раньше делили голод и жажду, но тут, если бы он не прыгнул за борт, то я, как рыба, наглотался бы со¬ леной воды. — Он спас тебя и не дал утонуть вместе с другими? — Не слишком ли сильно сказано, ваша честь? Кто знает, может, меня выручил бы другой счастливый слу¬ чай. Но, если учесть, что плаваю я точь-в-точь как двой¬ ное пушечное ядро, то, пожалуй, я и вправду перед ним в долгу, хотя мы редко говорим об этом деле; а все потому, что не настал еще мой час отплатить ему той же монетой. Так вот, видя, что от контрабандиста толку больше ни¬ какого, мы кое-как умудрились спустить шлюпку, прежде чем он окончательно пошел ко дну, и погрузить в нее съестные припасы, чтобы перебиться первое время, и начали изо всех сил грести к земле. Не стану объяснять этой леди, что такое идти на шлюпке, — она только что испытала это на собственном опыте, — скажу только, что если бы не эта шлюпка, на которой нас дней пять бол¬ тало, то путешествие миледи не закончилось бы так счастливо. — Я вас не понимаю. — А чего ж тут понимать, ваша честь: когда мы их подобрали, барказ с бристольца держался на воде только благодаря ловкости мистера Гарри. — Но какая же связь между вашим кораблекруше¬ нием и спасением мистера Уайлдера? — спросила гувер¬ нантка, не в силах более выносить бесконечный рассказ словоохотливого матроса. — Связь весьма простая и вполне естественная, суда¬ рыня; вы со мной согласитесь, когда услышите самую трогательную часть моей повести. Так вот, две ночи и день мы с Гвинеей носились по океану, терпели всякую нужду — только в работе не было недостатка — и держали курс на острова; ибо пусть мы и не великие мореходы, но землю чуяли и гребли как бешеные — ведь сами пони¬ маете, в этой гонке ставкой была наша жизнь. 24 Ф. Купер, том VI 737

И вот настает распрекрасное утро, какие бывают здесь, на юго-востоке, и вдруг мы видим корабль без парусов; если вообще можно так назвать судно, у которого на па¬ лубе торчат три голых пенька от мачт и ни одного обрывка каната или клочка флага, чтобы определить его оснастку или национальность. Однако, судя по этим пенькам от мачт, я всегда считал, что это был большой военный ко¬ рабль, а когда мы подошли ближе и рассмотрели корпус, я твердо сказал, что судно английское. — Вы побывали на борту? — спросил Корсар. — Это не составляло труда, ваша честь, так как весь экипаж, который мог нам помешать, состоял из заморен¬ ной собаки. — Значит, на корабле никого не было? — Да, сэр, люди покинули его, а может, их смыло волной во время урагана. Я так толком и не узнал, что произошло. Собака, видно, мешала на палубе, и ее при¬ вязали к крюку. Так вот, сэр, находим мы эту собаку, а больше ни души, хотя мы целых полдня шарили по всем углам, чтобы не пропустить ни одной мелочи, которая могла нам пригодиться. Но входы в трюм и кают-компа¬ нию все равно были затоплены, так что мы не больно-то надеялись на большую добычу. — Что ж, вы так и уехали? — Постойте, ваша честь. Вот, значит, роемся мы на палубе в обрывках такелажа, а Гвинея вдруг и говорит: «Мистер Дик, мне слышится, будто кто-то стонет там, внизу». А я и сам слышал какие-то жалостные звуки, да подумал, что это души матросов оплакивают свою смерть, й промолчал, чтобы не перепугать суеверного негра; ведь и лучшие из них — только невежественные, суеверные чер¬ нокожие, сударыня. Вот я и помалкиваю, пока он сам не заговорит об этом предмете. Тут уж мы оба навострили уши и в самом деле слышим — плачет живая душа. Й все же я не сразу уверился, что это не судно стонет, ибо знаете, сударыня, судно, идя ко дну, всегда жалуется, точно живое существо. — Да, да, — подхватила гувернантка, вся дрожа, — я сама слышала эти стоны, и они до самой смерти не изгладятся из моей памяти! — Я так и думал, что вам довелось их слышать — ну и страшные же стоны! Но судно все качалось на поверх¬ ности и вовсе не собиралось тонуть; я и подумал, не по¬ 738

пытаться ли попасть внутрь с кормы и посмотреть, не прихлопнуло ли там какого-нибудь беднягу, который не успел выскочить из койки, когда судно перевернулось. И что же, добрая воля и крепкий топор вскоре помогли нам открыть тайну этих стонов. ^ Вы нашли ребенка? Вместе с его матерью, сударыня. По счастью, койка была с наветренной стороны, и вода до них не дошла. Но спертый воздух и голод, оказывается, ничуть не лучше, чем соленая влага. Мать испускала последний вздох, когда мы ее нашли; что до мальчонки, то стройный моло¬ дец, которого вы видите на той пушке, был тогда в самом жалком состоянии. Немало пришлось нам повозиться, пока он проглотил каплю вина с водой, которая каким-то чудом сохранилась, чтобы помочь ему стать тем, что он есть, — красою и гордостью океана. ^ А его мать? Она умерла? ^ Мне жаль, но это так. Бедняжка уже не могла гло¬ тать, когда мы нашли ее, да нам и нечего было предло¬ жить ей. Так вот, значит, видя, что взять здесь нечего и что через пробитое нами отверстие воздух выходит на¬ ружу и судно от этого быстрее погружается, мы сочли за благо покинуть его. И не зря мы спешили — оно сразу пошло ко дну, и мы едва успели оттолкнуться, чтоб не попасть в водоворот. — А как же мальчик брошенный ребенок? — вос¬ кликнула гувернантка с полными слез глазами. ^ Вы ошибаетесь, сударыня. Мы его вовсе не бро¬ сали, а взяли с собой, точно так же как и другое живое существо, найденное на корабле, да еще горсть риса и за¬ валящий сухарь. Но нам предстоял долгий путь, и, что еще хуже, мы находились в стороне от торговых путей. Все это я высказал на общем совете экипажа, состоявшего из меня и негра, так как мальчик от слабости не мог го¬ ворить, да и что он вообще мог сказать о нашем положе¬ нии? Поэтому я открыл совет и сказал: «Гвинея, нам при¬ дется съесть либо эту собаку, либо мальчонку». Тогда Гвинея мне так сказал: «Я вообще могу обойтись без еды; отдай все мальчику, он так мал, ему надо набраться сил». Но мистеру Гарри собака не очень-то пришлась по вкусу, и мы вдвоем быстро покончили с ней. Тут для нас настали голодные деньки; ведь если бы мы не поддерживали па¬ 24* 739