Печатаніе книгъ подходило уже къ концу, когда я получилъ изъ Неаполя отъ Кальсабиджи длинное письмо по поводз^ первыхъ моихъ четырехъ трагедій. Оно было испещрено цитатами на разныхъ языкахъ, но въ общемъ довольно дльно. Не откладывая, я слъ писать отвтъ. Это было въ тзт порз^ первое и единственное выраженіе разумной, справедливой и просвщенной критики. Къ томз' же въ отвт мн представился случай изложить и развить мои мысли по этомз^ предметз1'; съ тмъ вмст, выясняя самъ, въ чемъ заключались мои промахи, я позвалъ моихъ неловкихъ езщей, что слдуетъ критиковать разз^мно и толково—или молчать. Эта статья, сочиненіе которой не стоило мн почти никакого труда, ибо въ ум моемъ уже вполн сложились нз'жныя мысли, могла еще со временемъ послужить предисловіемъ къ собранію всхъ моихъ трагедій, когда он закончатся печатаніемъ. Но я все-таки не хотлъ присоединять ее къ сіенскому изданію; оно имло для меня только значеніе пробнаго шага, и потому ему слдовало появиться безъ какихъ-либо оправдывающихъ соображеній, чтобы навлечь на себя со всхъ сторонъ стрлы зоиловъ. Я былъ увренъ, что стрлы эти дадутъ мн не смерть, а жизнь, потому, что ничто не вливаетъ столько бодрости въ пуиіу писателя, какъ глупая критика. Я обошелъ бы молчаніемъ этотъ маленькій и хитрый разсчетъ моего авторскаго самолюбія, если бы въ самомъ приступ къ этой болтовн не поставилъ себ цлью и не далъ общанія не умалчивать ни о чемъ, врне—почти ни о чемъ, что меня касается, и во всякомъ случа объяснять свои поступки лишь тми побужденіями, которыя строго согласуются съ истиной. По окончаніи печатанія я выпз'стилъ въ свтъ

оба свои тома въ начал октября и сохранилъ у себя третій томъ, чтобы вызвать новую войнз' тотчасъ посл того, какъ вторая утихнетъ и горизонтъ снова прояснится.

Но пока я такимъ образомъ освободился отъ дла, мною съ новой силой овладла тоска по моей Дам. Такъ какъ надежда увидться съ нею никакимъ образомъ не могла осуществиться этой зимой, я,—разбитый, отчаявшійся и неспособный нигд найти себ покоя, задумалъ совершить большое путешествіе по Франціи и Англіи. Эта мысль явилась мн не потому, чтобы у меня было живое желаніе или любопытство вновь постить эти страны, которыми я былъ ужъ пресыщенъ предыдущей поздкой; я хотлъ только двигаться. Это всегда было единственнымъ утшеніемъ, единственнымъ лекарствомъ, которыя помогали мн въ скорби. Я хотлъ также воспользоваться слзгчаемъ и купить себ нсколько англійскихъ лошадей. Это была, и есть, третья изъ моихъ страстей; она настолько пылка, такъ дерзка и столь часто вспыхивала, что не разъ рзвые скакз’ны встзшали въ бой съ книгами и стихами и, признаюсь, иногда выходили побдителями.

Въ печали, которою было сковано мое сердце, музы имли мало власти надо мной. Такимъ образомъ, изъ поэта обратившись въ лошадника, я отправился въ Лондонъ, только и думая о красивыхъ лошадиныхъ головахъ, о крпкой груди, высокой холк, широкомъ крзгп, и совершенно позабылъ о своихъ изданіяхъ и еще неизданныхъ трагедіяхъ. Эти глзшости отняли 3^ меня цлыхъ восемь мсяцевъ, въ теченіе которыхъ я ровно ничего не длалъ, не занимался и ничего не читалъ, если не считать отрывковъ изъ моихъ излюбленныхъ четырехъ поэтовъ, изъ коихъ то одинъ, то другой располагался въ моемъ карман, такъ какъ они были моими неразлз'чными спутниками во всхъ путешествіяхъ... Мои мысли были безраздльно поглощены отсутствз’іоіцею Дамой, къ которой я время отъ времени обращался съ элегическими сти

хами.

Глава XII.

ТРЕТЬЕ ПУТЕШЕСТВІЕ ВЪ АНГЛІЮ, ЕДИНСТВЕННОЙ ЦЛЬЮ КОТОРАГО БЫЛА ПОКУПКА ЛОШАДЕЙ.

Въ половин октября я выхалъ изъ Сіены и направился въ Геную черезъ Пизу и Леричи. Гори сопровождалъ меня до Генуи, гд мы разстались черезъ два или три дня. Онъ опять похалъ въ Тоскану, а я слъ на корабль, отходившій въ Антибъ. Путешествіе продолжалось недолго, немного боле восемнадцати часовъ, но оно было небезопасно, и я провелъ ночь въ нкоторомъ страх. Фелука была невелика; на ней помщалась моя карета, и это представляло опасность со стороны равновсія; и море и втеръ были неблагопріятны, что заставило меня пережить много непріятныхъ минутъ.

Высадившись, я вновь направился въ Эксъ, гд не задержался и, нигд не останавливаясь, халъ до Авиньона; тамъ я съ восторгомъ постилъ магическое уединеніе Воклюза; рка Сорга приняла въ себя мои слезы, слезы вырывавшіяся прямо изъ сердца, въ которыхъ не было ни малйшаго притворства Въ этотъ день я сочинилъ четыре сонета по дорог въ Воклюзъ и на обратномъ пути; это былъ одинъ изъ самыхъ счастливыхъ и вмст съ тмъ скорбныхъ дней моей жизни. Покинувъ Авиньонъ, я захотлъ постить знаменитый Картезіанскій монастырь въ Гренобл; всюду расточая слезы и сочиняя по пути немалое число стиховъ, я прибылъ въ Парижъ, уже въ третій разъ въ жизни. Эта гигантская клоака произвела на меня обычное впечатлніе—гнва и горести. Я провелъ здсь около мсяца, который показался мн цлымъ вкомъ, хотя я привезъ съ собой письма ко многимъ, всякихъ родовъ литераторамъ; а въ декабр я намревался ухать въ Англію.

Большинство французскихъ литераторовъ знаютъ очень мало о нашей итальянской литератур и хорошо, если

они способны понимать Метастазіо. А такъ какъ, съ своей стороны, я не могъ и не желалъ знать ничего объ ихъ литератур, то у насъ оказывалось очень мало общихъ интересовъ. Напротивъ, я злился въ глубин души, что вновь поставилъ себя въ необходимость говорить и слышать вокругъ себя этотъ гнусавый жаргонъ, въ которомъ все враждебно тосканскому говору, и изо всхъ силъ торопился ухать отсюда. Во время моего короткаго пребыванія въ Париж въ большой мод были еженедльные полеты на аэростатахъ, которыми вс увлекались до фанатизма; я видлъ два первыя и наиболе счастливыя ихъ испытанія, въ первый разъ это былъ шаръ, наполненный разрженнымъ воздухомъ, во второй— водородомъ; въ каждомъ изъ нихъ было по два человка.

22 мая.

Величественное и прекрасное зрлище! Событіе, принадлежащее скорй поэзіи, чмъ исторіи! Открытіе, которому не достаетъ лишь возможности быть полезнымъ, чтобы считаться великимъ.

1784.

Пріхавъ въ Лондонъ, я въ первую же недлю занялся покупкой лошадей: сначала я купилъ скаковую лошадь, затмъ три верховыхъ и шесть упряжныхъ. Такъ какъ нкоторые жеребята у меня пали или оказались неудачными, и вмсто каждаго выбывшаго я покупалъ сразу двухъ, то къ концу марта 1784 года у меня ихъ оказалось четырнадцать.

Эта дикая страсть, таившаяся во мн уже почти шесть лтъ, раздражаемая долгимъ воздержаніемъ, полнымъ или частичнымъ, снова такъ живо зажглась въ моемъ сердц и воображеніи, что, идя наперекоръ всему и видя, что изъ десяти купленныхъ мною лошадей пять выбыло въ короткое время, я все же накупилъ четырнадцать; совершенно также и число своихъ трагедій я довелъ до четырнадцати, сначала ршивъ ограничиться двнадцатью. Тра-

ЖИЗНЬ ВИТТОРІО АЛЬФІЕРИ.

16

гедіи истощили мою мысль, а лошади опзтстошили карманы; но развлеченіе всми этими лошадьми вмст со здоровьемъ вернуло мн смлость вновь приняться за трагедіи и за другія работы. Итакъ, я не напрасно тратилъ деньги, ибо это помогало вернуть вдохновеніе и пылъ, которые безъ лошадей гасли во мн. Я тмъ боле хорошо поступилъ, истративъ ихъ, что он были у меня въ вид звонкихъ монетъ. Первые три года посл акта даренія сестр я прожилъ очень скупо; три послдніе года я тратилъ деньги, но з’мренно. Такимъ образомъ, у меня была тогда въ рзжахъ довольно крупная сз'мма, которую я накопилъ сбереженіями: вс постзшленія отъ пожизненнаго ежегоднаго дохода во Франціи, до котораго я еще не дотрагивался. Большую часть его я истратилъ на четырнадцать своихъ друзей,—на ихъ покзшку и перевозку въ Италію; остальное зчнло на ихъ содержаніе въ продолженіе слдз'ющихъ пяти лтъ; ибо покинувъ свой родной островъ, ни одна изъ нихъ не захотла умереть, а я такъ привязался къ нимъ, что ни однз^ изъ нихъ не захотлъ продать.