лирические произведения, в которых и раньше, на протяжении всех

революционных лет, в прямом виде появлялась эта, в итоге осознаваемая в

качестве центральной, объединяющей, тема, открыто выступающая в ходе

поворота, — «тема о России». Первым в ряду лирических произведений,

подводящих непосредственно к осмыслению «темы

России» как

всеохватывающей, всепроникающей, всепронизывающей темы и,

следовательно, также и к основному, решающему повороту в творческой жизни

Блока, необходимо назвать, безусловно, стихотворение «Осенняя воля»

(июль 1905). Это стихотворение больше, чем какое-либо другое из ранних

вещей Блока, относится к «прорывам» сквозь свойственные его переходному

периоду ограниченности и специфические несовершенства: впервые в этом

лирическом шедевре читатель узнает по-настоящему Блока — великого

национального поэта. Но вместе с тем, прямо относящееся к годам

революционного кризиса, стихотворение содержит свойственную Блоку

противоречивость в чрезвычайно острой форме. «Осенняя воля» строится на

резких, непримиримых контрастах; огромная эмоционально-лирическая

стихийная сила придает этим контрастам своеобразное трагическое единство,

органичность. Как подлинный гений, в идейно-художественном итоге Блок

оказывается здесь неизмеримо выше своих собственных поэтических

возможностей, очерченных определенным периодом, прорывается за их рамки,

сплавляя воедино глухо противостоящие друг другу грани темы. Эти грани —

«бродяжество», со связанной с ним духовной бесперспективностью, и вместе с

тем огромной силы лирическая перспектива, открывающаяся в пустоте

«рассословленности», анархизма в виде Родины, России. Сама Родина, в свою

очередь, предстает в непримиримых контрастах нищеты, скудости и внутренней

«вольной», щемящей душу красоты:

Вот оно, мое веселье, пляшет

И звенит, звенит, в кустах пропав!

И вдали, вдали призывно машет

Твой узорный, твой цветной рукав.

Это «веселье» поэтически сложилось из вполне конкретных элементов

«скудного» русского пейзажа в предшествующих двух строфах, подводящих к

лирической перипетии: битого камня, покрывающего убогие российские

косогоры, скудных пластов глины, «кладбищ земли», обнаженных, изрытых

мокрой осенью; к перелому, к «узорному цветному рукаву», к «веселью воли»

подводит «красная заря» осенних рябин.

Обобщенный образ России в стихотворении — образ трагедии, образ

непримиримых контрастов скудости и красоты, беспросветного осеннего дождя

и несущегося вперед ветра; эти контрасты нищей и прекрасно-вольной изнутри

страны оказываются и контрастами остро переживающего горькую «осеннюю

любовь» к ней лирического персонажа: в нем, в его душе та же нищая

опустошенность и та же трагическая воля к «веселью», к оправданию своей

единичной жизни общими судьбами народа:

Нет, иду я в путь никем не званый,

И земля да будет мне легка!

Буду слушать голос Руси пьяной,

Отдыхать под крышей кабака.

Запою ли про свою удачу,

Как я молодость сгубил в хмелю…

Над печалью нив твоих заплачу,

Твой простор навеки полюблю

Это гениальное стихотворение открывает собой целую большую линию

русской поэзии XX века — стоит напомнить хотя бы только имя Есенина, для

того чтобы стало ясно, какие большие поэтические последствия влечет за собой

эта попытка Блока связать воедино внутренние противоречия жизни души,

жизни человеческой личности и социальные противоречия большого перевала

общей русской жизни. Следует также помнить, что «Осенняя воля» написана до

«Балаганчика» и что, следовательно, нельзя говорить о трагической «иронии»

лирической драмы Блока, не «подтекстовывая» ее контрастами «Осенней воли».

Блок напечатал «Осеннюю волю» рядом с «Балаганчиком», в одном и том же

номере альманаха «мистических анархистов» «Факелы». Этот факт создает

особый контекст и к блоковской «причастности» к этому литературному