фразеологизмы, которые (если не исчезают вовсе) или вытесняются

соответствующими фразеологическими кальками, или

превращаются в слова.

От заимствованных фразеологических оборотов следует

отграничивать как фразеологические кальки и полукальки

(см. § 52—56), так и исконно русские фразеологизмы,

состоящие из иноязычных по происхождению слов. Так,

фразеологизм алгебра революции состоит целиком из заимствованных

слов, однако в качестве устойчивого сочетания слов он возник

в русском языке1 и тем самым является исконно русским

(ср. слова типа акмеизм, нигилист, психопат, состоящие из

иноязычных морфем, но возникшие в русском языке).

Следует отметить также, что исконно русское

происхождение компонентов фразеологического оборота не подтверждает

исконно русское происхождение фразеологизма в целом. Здесь

уже исконно русские фразеологизмы следует отграничивать

от фразеологических калек и фразеологических

старославянизмов (см. § 52, 50). Например, фразеологизм соль земли

'наиболее творческая часть народа' целиком состоит из исконно

1 Исходное выражение как определение философии Гегеля принадлежит

А. И. Герцену.

109

русских слов, тем не менее он не возник из свободного

сочетания слов в русском языке, а представляет собой

заимствование из старославянского языка.

§ 50. Фразеологические обороты, заимствованные

из старославянского языка

После введения на Руси христианства в древнерусском языке

в результате влияния на него старославянского языка

закрепилось довольно большое количество фразеологических

оборотов, представляющих собой цитаты из книг Священного писания

(Библии, псалтырей и т. д.). Многие из этих фразеологических

старославянизмов (в силу близости словарного состава и

грамматического строя старославянского и древнерусского языков)

настолько прочно вошли в русскую фразеологическую

систему, что не чувствуется не только их заимствованный

характер, но и первоначально характерная для них книжная

стилистическая окраска.

Например, старославянские фразеологические обороты

злачное место; всей душой; в плоть и кровь; ради бога; корень

зла; знамение времени; козёл отпущения; на сон грядущий

не только не осознаются сейчас чужими в русском языке, но и

не имеют специфически книжного оттенка с точки зрения

стилистической. Правда, среди фразеологических

старославянизмов есть устойчивые сочетания слов, которым присущ

характер книжности и архаичности, однако таких фразеологизмов в

общем немного и употребляются они все реже: Врачу, исце-

лися сам 'врач, исцелись сам'; Ищите и обрящете 'ищите и

найдете'; ложь во спасение; со страхом и трепетом;

терновый венец (венец 'венок'); смертный грех; ныне

отпущаеши. Значительная часть фразеологических старославянизмов

не содержит никаких слов и грамматических форм, не

известных современному русскому литературному языку в

свободном употреблении: нищие духом, Не сотвори себе кумира;

метать бисер перед свиньями; альфа и омега; по образу и

подобию; всем сердцем.

Однако многие старославянские по происхождению

фразеологические обороты в силу традиции употребления и

устойчивости их состава включают как устаревшие слова, так и арха-

110

ичные грамматические формы. Следует отметить, что это еще

не означает, что устаревшим является и фразеологизм в

целом: отношения здесь значительно сложнее (см. § 26).

Довольно много фразеологизмов, усвоенных русским языком из

старославянского, являются общенародными и привычными в

качестве целых значимых языковых единиц, т. е. принадлежат

к активному фразеологическому запасу современного

русского литературного языка, несмотря на наличие в их составе

архаизмов: ничтоже сумняшеся (ничтоже 'ничуть не', сум-

няшеся 'сомневались1); питаться акридами (акриды

'съедобная саранча* или 'съедобное растение Akris'); око за око, зуб