Насыщавшее, как хлеб.

И, блистая ореолами,

С просветленною душой,

Начал я подъем шеолами –

Братьев Света брат меньшой.

Крут подъем к России Ангелов,

Но другого нет тому,

Кто насквозь, до черных факелов,

Падая, прорезал тьму.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мой стих, с любезным реверансом,

В благополучный дом не вхож:

Чугунных строф не спеть романсом,

Жене не подарить, как брошь.

От легких вальсов далеко он,

Затем, что ноша не легка:

Зажатый змеем Лаокоон

Способен крикнуть только: А!

Кругом частушки, льется полька,

Но сердце болью залито.

Предупреждаю? – Нет, не только.

Зову на помощь? – Нет, не то.

Мой стих – о пряже тьмы и света

В узлах всемирного Узла.

Призыв к познанью – вот что это,

И к осмысленью корня зла.

Задача в том, чтоб разум вещий

Смог отделить Господний дух

От духов мрака – в каждой вещи,

В причинах взлетов и разрух;

Чтоб, прозревая глубь былую

И наших дней глухое тло,

Не петь осанн напропалую

И различать добро и зло.

Пусть Моммзен, Греков, Шпенглер, Нибур,

В трехмерной данности скользя,

Тебе не скажут: – сделай выбор!

Не крикнут с болью: – вот стезя! –

Как закатился век риторик,

Так меркнет век трехмерных школ:

На смену им – метаисторик

Из дней грядущих подошел.

Неотделимы факты мира

От сил духовности, и слеп,

Кто зрит от магмы до эфира

Лишь трех-координатный склеп.

Мой стих – затем, чтоб запылала

Перед тобой другая глубь.

Ни бриллианта в нем, ни лала.

Он нищ. – Прости и приголубь.

1955

Владимир

ГЛАВА 16

ПРЕДВАРЕНИЯ

*

Перед близким утром кровавым

В тишине свечу мою теплю

Не о мзде неправым и правым,

Не о селах в прахе и пепле;

Не о том, чтоб вырвало с корнем

Спорынью из пашен России;

Не о том, что в Синклите горнем

Святорусские духи просили.

Но о ней, – о восьмивековой,

Полнострастной, бурной, крамольной,

Многошумной, многовенцовой,

Многогрешной, рабской и вольной!

Ведь любовью полно, как чаша,

Сердце русское ввысь воздето

Перед каменной матерью нашей,

Водоемом мрака и света;

Приближаясь нашей пустыней

К ней одной – трепещем, немеем:

Не имеем равной святыни,

Сада лучшего не имеем!

О, достойней есть, величавей

Города пред Твоими очами,

Жемчуга на Твоей державе,

Цепь лампад во вселенском храме.

Но в лукавой, буйной столице,

Под крылом химер и чудовищ,

До сих пор нетленно таится

Наше лучшее из сокровищ:

Поколений былых раздумья,

Просветленных искусств созданья,

Наших вер святое безумье,

Наших гениев упованья;

Смолкший звук песнопений, петых

В полумраке древних святилищ,

Правда мудрых письмен, согретых

Лаской тихою книгохранилищ…

Не кропи их водою мертвой;

Не вмени нам лжи и подмены,

Опусти святой омофор Твой –

Кровлю мира на эти стены.

1952

ЧАША

Не может кровью не истечь

Любое сердце, если множествам

На грозном стыке эр порожистом

Рок нации диктует лечь.

И разум мечется в бреду,

Предвидя свист и рокот пламенный

На страшных стогнах Белокаменной,

В осуществившемся аду.

Рассудок не вмещает наш,

Что завтра будет взор ученого

В руинах края омраченного