Часть вторая. ОТСТУПНИЧЕСТВО

1

Век вздымался. Истовым усердием

Воздвигался властный Домострой,

Увенчав стяжанье милосердием,

А суровство – пышной лепотой.

Вникни, стих мой, в этот грузный труд,

С беспристрастной четкостью впиши,

Как ковал Ковач тугой сосуд

Для народной веющей души.

2

Не размыла плещущая Азия,

Не затмила гордая латынь

Блеск, державность и благообразие

Этих душных варварских святынь.

Чтоб, меж изб, сияли с высоты

Куполов златые пламена,

Как блестят нательные кресты

Сквозь прорехи нищего рядна.

3

Благостройных служб великолепие

К солнцу Троицы поднимало взор,

Так любивший плыть по дикостепию

И по глади дремлющих озер.

У кого ж казацкая душа,

Кто с падорой вольной обручен –

Правь струги по волнам Иртыша!

Шли царю ясак свой да поклон!

4

Оцепляй надежной оторочиной,

Тыном злых острогов обнеси

Тех, кто был великокняжьей вотчиной,

Кто подпал царю всея Руси.

Чтоб не дрогнул богоносный град

Под ветрами чужеверных стран;

Чтоб, распахивая створы врат,

Не ворвался свищущий буран!

5

Век вздымался. Уж десница ханская

Меч былой не вырвет из ножон:

Боевой страдою астраханскою

Всенародный подвиг завершен.

Соль победы – горше всех солей;

Благо мощи – горше злого зла…

И по жилам царства тяжелей

Кровь насыщенная потекла.

6

Уже тесно в праведности, в древности,

В духоте бревенчатых твердынь;

Просит жертв Молох великой ревности,

Лишь себе глаголющий “аминь”.

Сталью скреп бряцая вперебой,

Скрежеща от взмахов и рывков,

Тяжко двинулась сама собой

Глыба царства колеёй веков.

7

Кремль притих. Чуть плещется вполголоса

Говор шней, юродов да старух,

Ропот смутный босоты да голости, –

По Руси шатающийся дух.

Все о том, что будто бы Москва

Брошена ветрам на произвол,

Обескровлена, полужива

От боярских козней да крамол.

8

Вероломства их и лжепокорности

Не стерпел кротчайший из царей:

Трон и град он бросил ради горницы

В самом верном из монастырей.

Он, чьей славой свергнута Казань!

Он, чья ласка для Руси – как мед!

Он, о ком народная сказань

До суда Христова не замрет!..

9

Шевелись, Москва тысячерукая,

На боярство ненависть ощерь:

Царь Иван единой был порукою,

Что в геенну сброшен ярый зверь:

Зверь усобиц, что из рода в род

Открывал врата для татарвы,

Злая Велга, смрадом чьим несет

С преисподней сквозь земные рвы!..

10

И смятенье, горшее чем ненависть,

По боярским крадется дворам,

Все шепча, что тайная отмена есть

Плах и дыб – всем татям и ворам.

Ох, и встанут – хуже всех татар!

Уж и хлынут – с нор да с кабаков!

Шевельнут побоище-пожар,

Небывалый от века веков!

11

Вверх и вниз в колдобах переваливая,

Колымаги тронулись вдогон:

Беглеца, покорствуя, умаливать,

Возвращать строптивого на трон.

И вступают, ненависть тая,

Под нахмурье монастырских плит

Думные бояре да князья,

А с князьями – сам митрополит.

12

Но принять послушных не торопится

В золотой моленной Иоанн.

Жарко печь узорчатая топится,

За окном – промозглость да туман,

И покалывающая дрожь

Все до внутренностей леденит,

И не греет, с цветом плахи схож,

Тускло-красный, мягкий аксамит.

13

<