все, давя друг друга, выбежали на улицу.

В приоткрытую дверь было видно, что делалось в

раздевальне.

Все столпились около двери и жадно следили.

– Товарищи, идите домой,– двум товарищам поручено, они

проследят и донесут, а вам тут нечего делать,– сказал вожатый.

Но все нервничали, волновались, и никто не двинулся с

места. Потом вдруг бросились врассыпную и спрятались за

угол: показался Андрей Чугунов с Марией.

Они не разошлись в разные стороны, как бы следовало им,

жившим в противоположном друг другу направлении, а пошли

вместе, в сторону окраины города. Ясно было, что Андрей

отправился вместе с ней до ее деревни.

Потом все увидели – в полумраке вечера, как Андрей

перешел по жердочкам через ручей и подал Марии руку. Она

перешла, опираясь на его руку.

Два следователя запахнули от ветра куртки и осторожно

шмыгнули вслед за ушедшими.

Оставшиеся чувствовали себя взволнованными всей

таинственной обстановкой и тем, что Андрей идет сейчас,

ничего не подозревая, а между тем за ним неотступно будут

следовать две тени.

283

В этот вечер все долго не ложились спать, так как ждали

возвращения следователей, чтобы узнать от них о результатах.

Мальчики и девочки долго сидели в столовой вокруг стола, с

которого убрали посуду, и говорили тихими голосами, всякий

раз замолкая, когда мимо проходил руководитель.

Его они не захотели мешать в это дело, пока не выяснится

полностью вся картина.

В одиннадцать часов ребята вернулись. Все бросились к ним

и начали расспрашивать, что оказалось, подтвердились ли

обвинения? Те принялись жадно за еду на уголке стола и

хранили глухое молчание. Они заявили, что до суда не скажут

ни слова.

– Будет дурака-то валять! – сказал кто-то.

– Нет, товарищи, они правы; они, как поставленные

официально, не могут удовлетворять простое любопытство,–

сказал Николай Копшуков, один из старших в отряде.

Ребята замолчали и, стоя в кружок около ужинавших, молча

смотрели на их лохматые макушки и жадна жующие рты,

набиваемые гречневой кашей.

Все с еще большим нетерпением ждали теперь суда, который

назначили на третий день после слежки, в воскресенье.

II

В общежитии с утра был такой вид, какой бывает в улье,

когда выломают мед. Все как-то возбужденно, без всякой

видимой цели сновали взад и вперед.

Дежурные принесли чаю и булок. Все наскоро напились чаю

и побежали в верхнюю спальню, оттуда – в зал, где был

назначен суд.

Десятки глаз провожали Чугунова, когда он шел в зал по

вызову вожатого, все еще ничего не подозревая.

Президиум суда сел за выдвинутый на середину зала стол.

Ребята сели на окна и на лавки. В зал вошла беременная

кошка, которую звали почему-то «Мишкой», и стала тереться о

ноги.

– Пионер Чугунов! – сказал председатель суда. Он при этом

встал и, взлохматив вихор, покраснел, так как сидевший справа

от него товарищ дернул его за рукав, чтобы он не вставал, а

говорил сидя.

284

– Пионер Андрей Чугунов обвиняется товарищами в

систематическом развращении своего товарища по отряду –

Марии Голубевой.

– В чем дело? – сказал, поднявшись с лавки, Чугунов и,

оглянувшись кругом, пожал плечами, как бы спрашивая всех – в

здравом ли уме и твердой памяти заседающие за столом типы?

– Ты после дашь свои объяснения,– остановил Чугунова

председатель.– Товарищи! – сказал он, повысив голос и

взглядывая в сторону окон, откуда слышались негромкие голоса

переговаривавшихся ребят.– Прошу внимания. Да прогоните к

черту эту кошку! Товарищи, в переживаемый момент, когда

молодежь обвиняют в распущенности и в том, что недостойно

пионеров, мы особенно должны высоко держать знамя. А такие

элементы, которые дискредитируют, должны особенно

преследоваться и изгоняться из отрядов.

Чугунов сидел в накинутой на плечи куртке и пожимал

плечами, как бы говоря, что все это хорошо, но какое к нему-то