У «Ферганской чайханы» они остановились. Хозяин вынес узелок.

– Свежие лепешки...
– И заговорщически подмигнул: в узле должен быть браунинг.

Редкие утренние посетители вышли проводить Махмуд-бека.

– Жаль, что вы уезжаете...
– сказал незнакомый старик.

Махмуд-бек посмотрел на глубокие морщины, на слезящиеся глаза. Может быть, старик его с кем-

нибудь путает?

– Жаль... Вы были добры к людям.

Может, когда-нибудь Махмуд-бек оказал ему помощь, этому старику. Дал деньги или угостил... Он не

мог вспомнить.

У чайханы стояла небольшая толпа. Люди в старых халатах, в стоптанных сапогах. Бедные, нищие

люди... Одно знал Махмуд-бек: эти люди могут спокойно жить. Никто не сможет их втянуть в новую

страшную авантюру.

Махмуд-бек обнял старика:

– Спасибо, отец. Я вас долго буду помнить.

– Счастливого пути тебе, сынок...

Толпа молчала.

Махмуд-бек забрался в повозку. Шамсутдин стегнул ленивую лошадь. Зацокали копыта по пустынной

улице. Рядом с повозкой шел чайханщик.

Вдруг Махмуд-бек почувствовал чей-то взгляд, внимательный, настороженный взгляд. За толпой,

прислонившись спиной к стене чайханы, стоял один из братьев Асимовых. Тот самый, старший, Шукур.

Лошадь неторопливо свернула на большую дорогу.

– Возвращайся...
– сказал чайханщику Махмуд-бек.
– Еще раз спасибо за все...

Чайханщик вытер рукавом халата лицо.

Махмуд-бек попросил Шамсутдина остановить павозку. Посмотрев на растерянное, беспомощное

лицо чайханщика, Махмуд-бек решился сказать и ему о том главном, чем жил эти дни.

– Об одном прошу, не верь кази Самату, не верь Пулатходжаеву, курбаши Кадыру. Не верь... Это

опасные люди. И пусть об этом узнают другие.

– Узнают. .
– ответил чайханщик.
– Я сделаю все, чтобы нас больше не обманули. Счастливо тебе.

Чайханщик резко повернулся и пошел назад. Повозка двинулась. Вновь зацокали копыта. Было очень

рано. Фарида поправила теплый платок.

Махмуд-бек смотрел на город, который еще спал. На город, где прошло несколько лет, тяжелых,

напряженных. На сколько лет он постарел? Трудно, невозможно подсчитать...

160

Уже за городом, у какого-то рва, Махмуд-бек вытащил из узелка браунинг и передал Шамсутдину.

Остановив повозку, Шамсутдин завернул его в тряпку и швырнул в ров.

Впереди была новая страна... Были новые, совсем непредвиденные встречи.

Из рукописи Махмуд-бека Садыкова

Я знал, что борьба с басмачеством велась не только в открытом бою. В отряды басмачей попадали

люди часто не по своей воле. Враги Советской власти использовали для этого все: угрозу, шантаж,

обман. Нужно было рассказывать обманутым о новой жизни, которую несет Советская власть. Это

важное, хотя и очень опасное, дело выполняли смелые, самоотверженные люди. Они уходили в стан

врага, встречались с вожаками мелких отрядов. Просто и доходчиво говорили о бессмысленности

схваток, в которых гибли люди, мирные жители.

Соглашение о переходе на сторону Красной Армии подписал 7 марта 1920 года Мадамин-бек. Его

отряды влились в состав Тюркской конной бригады. Сам Мадамин-бек дал обещание советским органам

склонить ферганских басмачей на сторону новой власти. Он выехал на переговоры с Курширматом в

Учкурган.

В качестве парламентера от командования Ферганского фронта с Мадамин-беком отправился

командир Сергей Сухов.

Как и было обговорено раньше, Курширмат принял посланцев советского командования.

Начались переговоры... Но долго играть роль «доброго хозяина» Курширмат не мог. По его знаку один

из нукеров убил Мадамин-бека. Не прошло и минуты, как голова Мадамин-бека лежала у ног

Курширмата.

Сергей Сухов отбивался от басмачей сначала рукояткой нагана, потом начал их расстреливать в упор.

А когда он, приставив наган к виску, нажал курок, последовал лишь щелчок. Патронов уже не было.

По приказу Курширмата избитого командира привязали к хвосту полудикой лошади. Два бандита

стали бить лошадь, она помчалась, волоча по камням тело командира.

...В июле 1920 года Курширмат создал так называемую мусульманскую армию, насчитывавшую 6000