Шрифт:
Слыхали про такого артиста?
Флорика вспомнила огромные афиши — смеюще¬
еся носатое лицо, а под ним жирным шрифтом напи¬
сано «Танасе», — и утвердительно кивнула головой.
— Знаете? Да, это хороший артист... А ваш брат
хорошо поет? Я бы с удовольствием послушал его...
но странно, вы сказали, что не получаете от пего ни
сем, так откуда же вы знаете, что он артист, поет? . .
— Он по радио выступает,— с гордостью ответи¬
ла Флорика.
— По радио? Вот как!.. — удивился он.— И вы
часто его слушаете?
— Нет... я его ни разу не слушала... Отец слу¬
шал. ..
— А у вас есть радиоприемник?
—¦ Нет... папа слушал у...
И тут Флорика запнулась. Она вдруг почувство¬
вала, что не следует говорить, у кого отец слушал
радио. Она не знала почему, но чувствовала: не сле¬
дует.
— У кого же он слушал? — и, ласково улыбаясь,
он пустил три красивых кольца дыма.
Флорика молчала.
— Что же вы молчите?.. Ничего плохого нет в
том, если у человека есть радиоприемник и он слу¬
шает музыку, пенье... У кого ваш отец слушал ра¬
дио? — повторил он более настойчиво, не переставая
впрочем улыбаться.
Флорика опустила голову и продолжала молчать.
Наступила тишина.
— Ты скажешь, наконец, у кого он слушал ра¬
дио?
– — прогремело над ее ухом. Она подняла го¬
лову. И ей показалось, что она видит совсем другого
человека. Неужели это злобное, искаженное лицо
только что ласково ей улыбалось? Неужели этот са¬
мый человек только что так вежливо с ней беседо¬
вал?
Отшвырнув недокуренную папиросу, он встал и
подошел к ней. Флорика еще сильней ощутила на¬
зойливый запах его духов.
— Я с тобой разговаривал по-хорошему, но ты
этого разговора не понимаешь. Поговорю иначе...
учти, проклятая девчонка, что ты находишься в сигу¬
ранце. .. а-а, испугалась? .. Больше я с тобой цере¬
мониться не буду... небось, заговоришь... А ну, где
твой отец слушал радио? ..
Как это ни странно, но у Флорики вдруг прошел
страх, и ей стало легче на душе. Все непонятное ста¬
ло попятным.
Ее тревожил раньше притворно ласковый тон это¬
го человека. Она не понимала, почему он с ней так
разговаривал. Теперь все стало на свое место, все
определилось. Перед ней стоял злобный враг, комис¬
сар сигуранцы. Слово «сигуранца» — страшное сло¬
во, оно наводит ужас на всех. Но сейчас ей поче¬
му-то не страшно. Кроме того теперь-то она твердо
убеждена, что ни в коем случае не следует говорить,
у кого отец слушал радио.
Она видит перед собой ровный, в ниточку, пробор
комиссара. В нее впиваются его колючие глаза. Но
она стойко выдерживает этот взгляд.
Неожиданно сильная пощечина обжигает ее ще¬
ку. На минуту темнеет в глазах. Не помня себя, Фло¬
рика вскакивает, хватает со стола тяжелое пресс-
папье, замахивается, но в тот же момент чувствует,
что кто-то сзади схватывает ее за руку. Она пытает¬
ся вырваться, но ее крепко держат.
— Что с ней делать, шеф, может, покрутить не¬
много?— спрашивает деловитый голос.
— Подождем. Отведи ее вниз, пусть подумает,
может, образумится... если же нет, то мы ей пока
жем, как у нас из людей мельницы делают, как игол¬
ки под ногти вгоняют, как пятки прижигают...—
отвечает комиссар.
Флорику выталкивают из кабинета. Держа за ру¬
ку, ее тащит по коридору агент сигуранцы. Флорика
идет, и из глаз ее текут слезы, как она ни старается
их удержать. Ах, как обидно, что они все-таки текут.
— Ничего, не так еще заплачешь, — говорит
агент.
— Я... я не плачу... не боюсь я вас.. .
— Ничего, забоишься.
Они спускаются по ступенькам куда-то вниз.
Пальцы агента по-прежнему сильно сжимают ее руку.
Как противны ей эти пальцы!
Агент отмыкает какую-то дверь и толкает ее в
спину. Флорика перелетает через порог и падает на