– Тебе же известно, Максимилиан, его связь с Лабиринтом давно уже слишком слаба. Я только что от него - если бы его что-то взволновало, он сказал бы. Но он ничего подобного не говорил.

– Да, мне известно. Я и не рассчитывал, что... просто спросил. Но всё-таки полностью связь между творцом и творением не прерывается никогда. А его проницательность осталась прежней. Если он почувствует то же, что чувствую я - сразу поймёт, что случилось. Разберётся лучше нас с Серафимом, верно?

За этим звездочёт и шёл в Башню. Он не сомневался, что проницательность Мастера действительно осталась прежней. Достаточно ему, Максимилиану, прикоснуться к ладони Мастера, и это странное, внезапно возникшее ощущение непорядка передастся создателю Лабиринта. И Мастер безошибочно угадает, в чём тут причина, есть ли опасность и, если есть - как с ней справиться. Может, нужно срочно собрать всех звездочётов на совет? И поскорее велеть Серафиму уходить из Лабиринта, потому что там сейчас находиться нельзя? Проследить, чтобы никто из ребят не решил через Выходы пораньше домой отправиться?

Но Инаммо покачал головой:

– Пока мы не уверены, есть ли здесь какая-то угроза, не надо его тревожить.

Максимилиан попытался возразить. Инаммо хорошо говорить так - он не чувствует этой перемены, не слышит, что голос Лабиринта стал другим... Конечно, его можно понять - он заботится о Мастере, для которого лишнее беспокойство, без сомнения, будет тяжело. Но что же делать? Всем присоединиться к Серафиму, искать причину перемен самим? Но если это что-то такое, чего невозможно увидеть глазами? Или будет упущено время - вдруг опасность возрастает с каждым мгновением?

Видя смятение Максимилиана, Инаммо ободряюще тронул его за плечо:

– Есть одна вещь, которая нам поможет. Подожди минуту.

С этими словами он взбежал по лестнице на последний этаж - может быть, в свою комнату или в комнату Мастера. Ожидание длилось даже меньше минуты, но Максимилиану показалось, Инаммо нет целую вечность.

Но вот он вернулся, неся в руке гладко отполированную полусферу из камня, вспыхивающего разными цветами.

– Вторая половина?..
– удивлённо спросил Максимилиан.
– Чем она поможет? Она ведь показывает только вымышленные миры Внутреннего круга.

– Целое больше, чем сумма частей, Максимилиан, - сказал Инаммо.
– Разделить Глаз Лабиринта напополам мне пришлось задолго до твоего появления здесь. Ты не знаешь, что, когда он был целым, с его помощью можно было не только искать учеников и созерцать миры Внутреннего круга, но и видеть всё, что связано с Лабиринтом. Таким изначально получилось моё творение, хотя создавал его я единственно чтобы находить учеников. Но вышло так, что результат оказался больше. Знающий увидит в Джиарле всё. Если мы сейчас соединим две части - сразу поймём, что происходит, и чем этот грозит. Пойдём скорее в Школу.

И они заспешили вниз по лестнице. Но в дверях Максимилиан почему-то замер и схватил Инаммо за руку. Тот испытующе глянул на звездочёта:

– Что такое?

– Инаммо... останься с ним. Я сам сделаю это. Загляну в Глаз и тут же вернусь, расскажу, что видел. Или, ещё лучше, принесу другую половину с собой.

Внешне Инаммо оставался совершенно спокойным, но голос его зазвучал жёстче:

– Что такое, Максимилиан? Что ты чувствуешь, скажи мне? Опасность угрожает ему?

Звездочёт провёл ладонью по лбу и глазам и растерянно помотал головой:

– Если бы я знал наверняка! У меня... просто на душе неспокойно, вот и всё.

– Ладно, - кивнул Инаммо.
– Иди. И возвращайся быстрее.

***

Туманная тень, прятавшаяся в кустах у пруда, видела, как звездочёт исчез в Башне и как спустя несколько минут вышел из неё. Заметила она и то, что вышел он не с пустыми руками. Одного взгляда на предмет, который Максимилиан бережно держал в ладонях, хватило ей, чтобы понять, что это такое. И, в отличие от Максимилиана, она сразу догадалась, зачем нужно нести Опаловый Глаз в Школу. Как и Инаммо, тень была старше Максимилиана. Помнила время, когда Джиарль ещё был целым, и знала многие его свойства.

Помнила она и то, что случилось потом. Мастер начал слабеть - кто бы мог подумать, из-за своих же учеников! Что ж, поделом. За чрезмерную доброту всегда приходится платить болью. У него осталось так мало сил, что даже дойти до Лабиринта и наблюдать за играми здешних детишек ему сделалось трудно. Ещё один страдающий излишней добротой дурак, Инаммо, превратил Глаз Лабиринта в две половинки. И одну из них вручил своему обожаемому Мастеру, чтобы тот мог видеть миры Внутреннего круга, не вставая со смертного одра. Все они тут такие - немощные дураки. Только и знают что страдать из-за человеческих бед да мечтать о несбыточном - о будущем, в котором люди увидят подлинную жизнь повсюду и в друг друге, и будут жить в мире и любви. И откроют своё истинное предназначение, о котором не знает пока никто... Ну да, как же. Глупцы.

Много помнила тень и много знала из того, что происходило в мире Лабиринта и в мире реальности - хотя сама долгое, бесконечно долгое время была отрезанной от этих миров. Много - но не всё. Никогда не могла увидеть она, куда ведут Выходы Внешнего круга Лабиринта. Места остановок оставались скрыты от неё.

Но теперь кое-что изменилось. Закончилось её изгнание. И бестолковый Инаммо отсоветовал Максимилиану делиться с Мастером опасениями насчёт Лабиринта. Как всегда, о его спокойствии печётся. Надумал в Джиарле подсказку разглядеть.