– Что ты сказала? – переспросил Лешка, неотрывно глядя в окно.

– Жалко как ее, а я-то дура…

Но Лешка не дал ей договорить и бросился к двери.

– Ты куда? – только и успела прошептать Таня.

Казарин остановился на пороге:

– Я же про Когана совсем забыл! Коган это! – кинул на ходу Лешка и вылетел пулей из палаты.

Скамейка уже была пуста, и лишь шелестящая на ветру газета говорила о том, что кто-то только что здесь был…

Через час Лешка стоял в сквере напротив ювелирного магазина Когана. Улучив момент, Казарин подошел к двери и бросил письмо в почтовый ящик. После этого он зашел в телефонную будку, положил носовой платок на мембрану трубки и набрал номер.

– Алло, антикварный магазин, – ответил на другом конце знакомый голос.

Лешка вытер вспотевший лоб и дрожащим от волнения голосом произнес:

– Здравствуйте, можно попросить Зиновия Ефимовича?

– Можно. Зиновий Ефимович – это я! С кем я имею честь говорить?

– Зиновий Ефимович, вы сегодня почту проверяли?

– Нет, а что? Кто вы?

Казарин выждал паузу:

– Будьте любезны, загляните в почтовый ящик.

Он повесил трубку, вышел из телефонной будки и стал наблюдать за магазином. Через минуту Коган вышел на улицу. Оглядевшись по сторонам, он извлек почту из ящика на двери. Лешкино письмо лежало сверху. Ювелир еще раз огляделся и вернулся в магазин…

Время шло, но Коган не появлялся. Начало вечереть, а вскоре и вовсе стемнело. Казарин уже стал волноваться: не ошибся ли он? Ведь если Зиновий Ефимович был замешан в преступлении, то он должен был обязательно что-то предпринять.

Скамейка в сквере была жутко неудобной. Лешка пытался внимательно следить за дверью магазина, но затекшая спина давала о себе знать: ему то и дело приходилось разминать поясницу. Последние трамваи оглашали город прощальным перезвоном, и на Волхонке не было ни души. В какой-то момент Казарин провалился в глубокий сон, как вдруг тяжелая рука легла на его плечо. Лешка вздрогнул и вскочил со скамейки. Перед ним стоял милиционер.

– Здесь спать не положено, – пробасил постовой.

– А я и не спал.

Милиционер сдвинул фуражку на затылок и рассмеялся.

– Ну да?… А что же ты делал?

Лешка мучительно соображал, что ответить.

– Я… это… стихи сочиняю. Девушка тут моя живет.

Милиционер заулыбался.

– Да ну! – В его глазах появился живой интерес. – Сочинил?

Лешка кивнул:

– Сочинил.

Постовой сел рядом на скамейку.

– Слушай, ты даже не знаешь, как тебе повезло. Я ведь тоже, того… – Милиционер сделал замысловатый жест рукой.

Лешка удивленно посмотрел на постового.

– Что «того»?

«Тьфу ты, черт, ненормальный!» – мелькнуло у него в голове.

Милиционер как будто прочитал его мысли.

– Да нет! Все в порядке. Я в том смысле, что тоже вроде как поэт.

Лешка присвистнул, а про себя подумал: «Ну вот, теперь не отвяжется!» Он понимающе кивнул милиционеру, а сам снова вперил взгляд в дверь антикварного магазина.

Но постовой не унимался. Он толкнул Лешку в бок и неожиданно заявил:

– Читай.

Казарин не понял:

– Что?

– Стихи, – как само собой разумеющееся пояснил служивый. – А потом я тебе свои прочту.

Лешка в отчаянии посмотрел в сторону магазина. Свет за витриной погас.

– Ну, чего же ты? Читай, – не унимался блюститель порядка.

Лешка задумался:

– Прямо здесь?

– Прямо здесь.

Лучший ученик 10 «А» уже приготовился поразить милиционера чем-нибудь из школьной программы, как вдруг заметил, что дверь антикварного магазина открылась и Коган вышел на улицу. Ювелир запер двери и быстро зашагал в сторону Ленивки.

– Ладно, – торопясь, сказал Лешка и задекламировал первое, что вспомнил из раннего Маяковского:

Милиционер рассмеялся:

– Это ж разве стихи? Вот послушай, какие бывают стихи. – Он подсобрался и с чувством прочел:

В этот момент Лешку совершенно не волновало, что будет после того, как «враг прорвется». Правда, он одобрительно закивал.

– Глубоко. – Он вскочил со скамейки. – Товарищ милиционер, побегу я, а? Мне и так от отца влетит.

Эти слова Лешка произносил, уже заворачивая за угол. Обиженный милиционер тяжело вздохнул, тоже поднялся со скамейки, поправил форму и направился в другую сторону, продолжая бормотать стихи себе под нос.

Лешка пробежал проходным двором и выскочил на Волхонку. Он успел заметить, как ювелир вскочил на подножку трамвая, и устремился за ним.