– Здравствуйте, дядя Миша.

Мужчина бросил свое занятие и удивленно обернулся.

– Лилька? Ты как здесь?

– Да вот, Аким прислал. По делу.

– Аким? Тебя? – Дядя Миша смерил Лилю взглядом.

– А что такого?

Конюх достал «беломорину», дунул в нее:

– Да ничего. Я вроде лошадей ваших три дня назад смотрел.

Лилька игриво улыбнулась:

– Да я помню. Но тут вот какое дело… – Она заговорщицки подмигнула. – Наши вчера ящик сюда один отправили. Ну, вы понимаете?

Дядя Миша с опаской оглянулся, отложил щетку и прищурился:

– Какой ящик?

Лилька изобразила руками габариты:

– Ну, такой большой.

Дядя Миша закурил и, выпустив дым, произнес:

– А-а-а, это тот, что ночью привезли?

– Вот-вот… Где он сейчас?

– А я-то почем знаю? Его же сразу к директору занесли. У него и спрашивай. Я человек маленький, подай-принеси…

– Михал Михалыч, это точно?

Конюх сделал еще несколько затяжек, аккуратно потушил папиросу и положил бычок в карман телогрейки.

– Слушай, Лилька, ты меня в ваши цыганские делишки не впутывай. Я и так, кажись, лишнее болтаю.

Он что-то еще хотел сказать, но Лилька его уже не слушала.

Лешка нетерпеливо топтался на углу.

– Ну? – нетерпеливо бросился он к Лильке.

Лилька была мрачнее тучи.

– Плохо, парень, дело. Ой, плохо.

– Что? Что «плохо»?

– У Барона она. Там… – Лилька кивнула в сторону административного здания.

Казарин схватил ее за рукав:

– Пошли.

Девушка с трудом вырвала руку.

– Куда?

– Туда.

Лиля покрутила пальцем у виска:

– Ты что, парень? Моей жизни и так нынче цена копейка, а что она будет стоить, если я там покажусь?

Лешка сделал успокаивающий жест рукой:

– Не дрейфь, как только он узнает, чья она дочь…

Лилька от злости топнула ногой:

– Ты дурак или прикидываешься?

Вопрос был риторический. Конечно же, Лешка ничего не понимал и не замечал. Лилька это осознала:

– Думаешь, мои ночью сами с тигром поиграть решили?

И только тогда Казарин задумался обо всех деталях происшедшего и возможных последствиях любого опрометчивого поступка…

Через десять минут Лилька все-таки подвела Казарина к летнему кафе, где под зонтиком сидело несколько человек.

– Ты хотел увидеть Барона? На, любуйся.

Лешка высунулся из-за кустов, чтобы получше изучить объект слежки, но тут же получил по затылку от своей спутницы.

– Не вылезай на воротник, – прошептала Лилька.

Лешка сразу понял, кто Барон. Вокруг него все время крутился какой-то народец: администраторы, официанты. Свита, состоящая из нескольких человек, выполняла разные поручения: от обеспечения свежим пивом своего хозяина до принятия ставок на заезды. Барон был невысок, немолод – лет пятидесяти, Лешке с его ростом и комплекцией ничего бы не стоило справиться с ним один на один. Но рядом с цыганом неотлучно дежурил огромный детина с каменным лицом. Поэтому взять Барона, что называется, голыми руками не представлялось возможным.

Лешка переключился на его собеседника. Человек, с которым говорил цыган, сидел спиной к Лешке. что-то в нем было не так, но что – Казарин не мог сформулировать. И вдруг Лешка все понял: собеседник Барона прятал лицо под полями шляпы, стараясь остаться неузнанным. Но чем дальше Казарин следил за ним, тем больше ему казалось, что незнакомец кого-то сильно напоминает. Но кого? И только когда незнакомец поднялся и, быстро попрощавшись с Бароном, направился к выходу, Лешка все понял. Его как будто ударило током: по аллее шагал не кто иной, как ювелир – Зиновий Ефимович Коган.

– Ерунда какая-то, – прошептал Лешка.

– Чего? – не поняла Лилька, которой весь этот детектив уже порядком поднадоел.

Объяснять было некогда – надо было принимать решение.

– Была не была, – выпалил Лешка. – Запоминай: «А» три пятьдесят семь семьдесят восемь. Запомнила? Повтори.

Лилька, ничего не понимая, выполнила приказание:

– «А» три пятьдесят семь семьдесят восемь…

– Правильно, – похвалил ее Лешка. – Спросишь Петра Саввича. Скажешь, что ты звонишь по моему поручению. Нужно, чтобы через двадцать минут здесь была милиция, понимаешь? Больше я его заговорить не смогу…

Лилька заволновалась:

– А ты?

– А что я? Думаю, что продержусь до их приезда.

Лешка ласково подтолкнул цыганку к выходу и улыбнулся.

– Давай, Лилька, пожелай мне удачи!

Затем он вдруг крепко обнял ее и чмокнул в щеку. Такого Лилька не ожидала. Это был первый поцелуй в ее недолгой жизни. Девушке хватило бы с лихвой и нескольких теплых слов, а поцелуй вызвал в ней такую бурю спящих до поры чувств, что из ее глаз брызнули слезы.

Лешка понял это по-своему.