– Да уж, наверное, – пробормотала Жоа, выбираясь из повозки.

Оказавшись на земле, она снова осмотрелась по сторонам.

– И куда нам теперь?

– Не знаю, – вздохнула Кенди.

– Ладно. Сейчас узнаем, – улыбнулась француженка и решительно направилась к вознице.

После непродолжительной беседы, из которой Кенди удалось понять лишь отдельные слова, Жоа вернулась и, схватив ее за руку, потянула за собой.

– Он сказал, что нам нужно подойти к начальнику госпиталя. Его зовут доктор Жак Люмьер, и он должен быть в этом здании, – на ходу объяснила она.

Они вошли внутрь постройки и остановились. Прямо перед ними тянулся узкий темный коридор, конец которого исчезал в полумраке, а вдоль стен было несколько дощатых дверей. Кругом царила тишина. Кенди смутно себе представляла полевой госпиталь, но она точно не ожидала, что в нем будет темно и… так тихо.

«Какая странная тишина. Ведь здесь должны находиться раненые».

– Мужчина, который нас привез, сказал, что доктор Люмьер занимает комнату в самом конце коридора, – почему-то шепотом сообщила Жоа.

– Так пошли, проверим, – так же шепотом ответила Кенди, и они направились по коридору.

Остановившись перед самой последней дверью, Кенди неуверенно посмотрела на подругу. Жоа растерянно пожала плечами и осторожно постучала. Никто не ответил. Девушки недоуменно переглянулись…

– И что теперь? – прошептала Жоа. – Давай подождем.

Кенди прижалась ухом к деревянной панели, а затем осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

– Кенди, что ты делаешь?..

– Тише. Смотри.

Кенди чуть посторонилась так, что Жоа стало видно, что происходит внутри. Они стояли на пороге небольшой комнатки, которая из-за почти полного отсутствия мебели выглядела просторнее, чем была на самом деле. Слева от них в углу расположилась небольшая печка, внутри которой, распространяя благодатное тепло, весело потрескивало пламя. Рядом с печкой стояла низенькая лежанка, аккуратно заправленная темным одеялом. У противоположной стены устроился огромный шкаф, а прямо перед ними, напротив двери, прочно обосновался внушительных размеров письменный стол, за которым, положив голову на скрещенные руки, спал человек. Рассыпавшиеся пряди седых волос скрывали его лицо, так что им были видны лишь ладони с длинными тонкими пальцами, расслаблено покоящиеся на темном полированном дереве.

Стараясь не шуметь, девушки подошли ближе и нерешительно переглянулись.

– И что теперь? – одними губами спросила Жоа.

– Не знаю, – так же беззвучно ответила Кенди. – Может быть, действительно лучше подождать?

Она неловко отступила назад и натолкнулась на стоящий чуть в стороне стул. Грубо сколоченное сооружение покачнулось и с глухим стуком упало на пол. Человек за столом вздрогнул и понял голову.

– Простите, – прошептала Кенди, поднимая стул. – Мы не хотели.

Выпрямившись, она встретилась с острым взглядом голубых глаз, сверкающих за смешными круглыми стеклами очков, и Кенди поняла, что не ошиблась, предположив его возраст. Сидевший перед ними в кресле мужчина был так сед, что его волосы казались почти белыми, седые брови, совершенно прямые, яростно топорщились над длинным, слегка крючковатым носом и впалыми щеками, создавая иллюзию наигранной суровости, на лбу и в уголках губ залегли глубокие морщины старости и… усталости. Спинка высокого темного кресла возвышалась над его головой на добрые полметра, подчеркивая его необычную худобу. Старичок буквально утопал в его глубине и выглядел маленьким и каким-то щуплым, словно иссохшим, и очень-очень изможденным. Заметив это, Кенди снова ощутила укол вины за то, что вот так разбудила этого, судя по всему, безумно уставшего человека.

– Добрый день, мадемуазель, – тем временем вежливо поприветствовал их старичок на прекрасном английском языке, смягченном легким акцентом. – Кто вы?

– Простите, что вошли без разрешения и разбудили вас, – снова извинилась Кенди. – Меня зовут Кендис Уайт, а это мадемуазель Жозефина-Ариэль Дюваль. Мы – медсестры…

Закончить она не успела. Услышав последнее слово, старичок буквально подпрыгнул в кресле и, выбравшись из уютной темной глубины, быстро обогнул стол и подошел к ней. Кенди удивленно обнаружила, что даже при ее невысоком росте он оказался заметно ниже ее. Впрочем, недостаток роста и щуплость этого необычного человека с лихвой компенсировались его уверенностью и бьющей через край энергией, которую, казалось, излучала каждая клеточка его тела и которая ощущалась даже сейчас, несмотря на его усталость.

– Медсестры?! – в сверкающих голубых глазах, горевших проницательностью и живостью, совершенно не соответствующими его возрасту, засияли искры искренней радости. – Наконец-то! – энергично провозгласил старичок и добавил еще несколько слов на родном языке. Их значения Кенди не поняла, но по выражению его лица решила, что это, должно быть, выражения радости. – Господи, наконец-то! – снова перешел на английский язык старичок. – Ваш приезд как нельзя кстати, мадемуазель. Весьма кстати! Ох, простите, – внезапно спохватился он. – Я так обрадовался, что совершенно забыл о манерах! Прошу вас, присаживайтесь, – он сделал галантный жест в сторону стульев у стены. – Знаю, обстановка убогая, но, поверьте, в условиях войны даже это считается роскошью.

– Понимаю, – кивнула Кенди, занимая предложенное место. – Ничего другого мы и не ожидали.

Старичок быстро обежал вокруг стола и занял свое место в кресле.

– Меня зовут Жак Люмьер. Я – начальник военно-полевого госпиталя 1478, а также один из работающих здесь хирургов. 1478 довольно большой госпиталь, к тому же, расположен в непосредственной близости к линии активных боев, а следовательно, большая часть раненных, пострадавших во время сражений, поступает сюда, поэтому, как вы сами понимаете, рабочий день у нас ненормированный. Бывает, приходится работать без отдыха несколько суток кряду, так что готовьтесь. Тем, у кого сложные ранения, мы оказываем возможную помощь и отправляем в Париж, остальные некоторое время лечатся здесь, а затем возвращаются в свои отряды. Все медсестры находятся в непосредственном подчинении нашей главной медсестры мадемуазель Антуанет Делакруа. Она введет вас в курс дела и поможет устроиться.