Тогда таксист рукой указал ей на огромный щит, который украшала реклама новой весенне-летней коллекции H&M. Робин снималась для их каталога еще до всей этой шумихи с Джейкобсом. И снимки были довольно неплохие, особенно если учесть, что она тогда была простужена и постоянно кашляла.

На рекламном снимке она и еще несколько моделей шли по пляжу в легких струящихся платьях и улыбались, точно заманивая всех вокруг присоединиться к их отдыху.

– Да, это я, – немного смущенно произнесла Робин.

В ответ водитель улыбнулся еще шире.

Когда двери лифта открылись, Робин и ее чемодан на колесиках выкатились на площадку. Остановившись у дверей, ведущих в апартаменты Бэйтман, девушка на всякий случай перекрестилась перед тем, как нажать кнопку звонка.

Ждать пришлось недолго. Патриция Бэйтман появилась на пороге через несколько минут. Она была готова кричать и сражаться (это было хорошо видно по выражению ее лица), но, увидев Робин, лишь удивленно выкинула брови и спросила:

– Почему не позвонила?..

– Я не собиралась ехать к тебе, правда, – Уильямс решительно отодвинула Бэйтман, задев ее своим чемоданом. – Но дела дерьмо.

– Да уж, я читала, – издевательски посмеиваясь, Патриция закрыла дверь и оглядела подругу с головы до ног. – Как Германия?

– Жратва дерьмо, немцы милашки, мать Тома меня ненавидит, – расстегивая молнию на сумке, ответила Роббс. – Но шлет свои дары тебе, прекрасная богиня!..

Театрально поклонившись, Робин вручила Патти бутылку рислинга. Затем залезла в чемодан и вытащила оттуда еще одну.

– Такими темпами мы с тобой начнем посещать собрания анонимных алкоголиков раньше, чем мой несостоявшийся муж, – принимая из рук подруги вторую бутылку вина, Патриция тихонько рассмеялась.

– Шеннон? – уточнила Робин, просеменив на кухню следом за хозяйкой квартиры.

– Угу, – Патти достала из шкафчика бокалы.

– Он не такой уж и алкаш, – посмеиваясь, Роббс залезла в холодильник и начала копаться там, пытаясь найти что-то вкусное. – Тебе следует присмотреться к своему будущему избраннику получше. Кстати, как там его брат?

Патриция разлила вино и протянула Робин, которая грызла кусочек сыра, ее бокал.

– Не знаю, – ответила девушка задумчиво. – Надеюсь, он хорошо провел праздники.

Отсалютовав подруге бокалом, Патти сделала несколько маленьких глотков и в блаженстве прикрыла глаза. Вино было отменным.

– Ты рисовала, – сказала Уильямс, заметив, в каком состоянии ногти Патриции.

– А ты – капитан очевидность, – девушка с улыбкой посмотрела на Робби. – Лучше расскажи, неужели и правда не догадывалась, что Том затащит тебя к родителям?

Робби отрицательно замотала головой. Затем умоляюще посмотрела на Патти и спросила:

– Можно, я покурю?

– Если только дашь мне сигарету, – Патти опустилась на стул. – И только одну, Робин. Как в твоем любимом «Шерлоке».

Но на этот раз все было куда серьезнее. Нужно было обсудить слишком много, и поэтому, когда две обе бутылки вина были прикончены, Патриция достала третью из своих личных запасов. А Робин уже свободно курила и, не стесняясь в выражениях, высказывала все, что она думает о Майкле, Алисии и новом альбоме Franz Ferdinand, который Патти включила фоном к их оживленной беседе.

В такие моменты казалось, что не так уж и много воды утекло с тех пор, как они были подростками. Они снова напивались, обсуждали плохих парней и ноги Алекса Капраноса. И Патти нравилось все это. Особенно в сочетании с белым вином и табачным дымом, с которым, правда, новомодная вытяжка справлялась на ура.

Ближе к четырем утра Робин вырубилась прямо на диване в гостиной, и Патти, прикрыв подругу тонким пледом, отправилась в спальню. Пошатываясь из стороны в сторону, девушка скинула халат и залезла в кровать. Последнее, о чем она подумала перед тем, как провалиться в сон, были большие голубые глаза мужчины, имя которого мы не называем.

– Кто бы это ни был, чума на ваши оба дома, – прохрипела Патти в трубку.

Не открывая глаз, она пошарила рукой по полу, но вместо спасительного стакана с водой, который она обычно оставляла на такой случай, обнаружила лишь пустые бутылки от рислинга, противно перезвякивающие между собой.

– Чего? – переспросил до жути непонятливый мужчина.

– Умрите страшной смертью, – проворчала она, подумывая, что этой стеклотарой неплохо получилось бы перезвякнуть по несооброжопистой и пустой черепушке звонившего. Это ж надо так бесить с самого утра, переспрашивая очевидные вещи? Бэйтман перевернулась на другой бок, намереваясь провалиться все в тот же приятный сон, где никого не будят телефонные звонки. Мафия вроде как доказала эффективность угроз физической расправы в спорах с несогласными, а значит, старший Лето просто обязан отключиться через три, два…