Я, конечно, знал о том, что у каждой расы были свои недостатки, например, инкубы не видели различий между полами и существами в целом, когда выбирали себе партнёра; многие виды эльфов не могли прикасаться к своим детям и предметам, сделанным из серебра. Но про избирательный слух я не слышал никогда.

– Это... странно, - наконец произнёс я.
– Ты что, правда слышишь всё, кроме пения птиц?

Насмешливость в моём голосе подавить не удалось. Жаль, потому что Каайято вдруг стала немного жёстче и произнесла:

– Пение птиц - это то, без чего невозможно жить, если ты знаешь, как это звучит. Мне оно неведомо, но я страдаю лишь потому, что лишена такого блага.

Блага... А вот я бы так не называл беспрестанное карканье и бессмысленное щебетание. Хотя я не умею ни любоваться солнечным днём, ни зеленью леса, ни видеть красоту в природе... Это делает меня больше похожим на дракона. Но я не жалуюсь: зато я умею летать. А это куда как приятнее, чем быть чувствительным романтиком относительно каждого куста и травинки.

Драконья кровь рождала во мне любовь к мечу, силе, сражениям и крови. Я любил войну и с удовольствием отправился бы в бой, будь он на моём пути. Но так как такового не имелось, приходилось тихо и мирно идти, лишь вздыхая о лязге доспехов, звучных порывах заклятий и прочей военной атрибутики.

– Я не понимаю твоих страданий, - наконец признался я.
– Меня больше привлекает война, а не красота. Я не вижу никакой прелести в этом, - я обвёл рукой поляну, которая, наверняка, казалась и Хейну, и Акире, и эльфийкам просто великолепной. Мои глаза выхватывали из общего пейзажа отдельные части: где-то была ветка, похожая на меч, где-то трава, причудливо сплетаясь, напоминала боевого мага с жезлом...

– Но, думаю, ты поможешь мне его восполнить. Ты сможешь петь мне по ночам...
– задумчиво произнесла эльфийка с мечтательным вздохом. В этих словах я увидел довольно прозрачный намёк, но постарался не обращать внимания.

После моего признания о войне Маиайли воззрилась на меня, как человек на святое провидение, да простит меня Вечность за сравнение! В её глазах загорелся такой восторг, будто я не высказал свои мысли вслух, а сообщил им, что теперь они свободны от этого леса, что у них могут быть тела и за его пределами... Каайято тоже глядела на меня, будто нашла в моих размышлениях выход в соседний мир (спешу похвастаться - я знаю, где расположен один: к северу от Голденбрука. Невысокая арка, увитая плющом. Красиво. Но страшно.)

– Инкуб-воин, - пропела Рауйюили. Я не спешил поворачиваться к ней, страшась увидеть лицо эльфийки, зная, что это разрушит всю идиллию вечера. Чтобы совсем не оставить женщину без внимания, я всё же обернулся в её сторону и спросил:

– Рау, а как ты Акиру нашла? Я же встретил вас вместе!

Глаза у меня были прикрыты и опущены - чтобы случайно не наткнуться на Рауйюили. Девушка, похоже, поняла мои терзания, но промолчала. Она как бы невзначай тряхнула головой, так, что длинные густые волосы полностью скрыли безобразное лицо.

– Девочка такая шустрая! Она бегала по опушке, пока я её зазывала. Я слышала мысли Маиайли, она говорила, что пришёл родственник ребёнка, что нужно их свести, иначе ты начнёшь волноваться.

Женщина покосилась на сестру, сверкая глазами из-за сиреневых прядей, водопадом спадающих ей на щёки. Этот взгляд показался мне каким-то заговорщическим, и я подумал, правда ли об этом думала Маиайли, когда попросила найти мою Акиру.

Я огляделся, ища Акиру. Девочка сидела прямо за мной, рассматривая какие-то травинки. Сейчас в свете пламени, я с удивлением обнаружил, что Акира подросла за эти дни. Теперь она больше походила на двухлетнего ребёнка. Хейн заметил, что я отвлёкся, и сам посмотрел на мою сестру. Но у него эта скорая перемена в ребёнке не вызвала нежности и умиления, как у меня. На лице получеловека отразилось сомнение смешанное с долей ужаса.

Эльфийки, неотрывно следившие за мной и Хейном тоже вытянули шеи, глядя на мою девочку. Каайято рассмеялась.

– Она такая крепкая!

Я улыбнулся, а Хейн, не в силах изменить выражение лица, с тем же ужасом воззрился на девушку.

– Сколько ей?
– поинтересовалась Маиайли.

– Четыре дня, - сказал я. Эльфийки закивали, а Рау протянулась через меня и взяла Акиру себе на руки. Девочка даже не попыталась вырваться. Это выглядело так прелестно, что у меня даже дух захватило. Но в то же время на душу будто камень упал: моя сестра никогда не узнает материнской руки...

– И вы что, не находите это ужасным?!
– вдруг воскликнул Хейн, вскочив. Его голос эхом разнёсся по поляне, и воцарилась полнейшая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра.
– Ей всего несколько дней! Так не должно быть!

Мне показалась, что это по большей части не Хейн решил высказаться, а вино в его крови.

– Вы, смертные, очень медленно развиваетесь, а умираете настолько скоро, что полёт звезды на небе кажется дольше, - сухо отозвалась Маиайли. По её лицу было видно, что одна мысль о моей сестре грела ей душу.
– Бессмертные существа не теряют и дня из своей жизни: мы не теряем времени на глупое ребяческое взросление.