Я даже договорить не успел, когда эльфийка хихикнула, подняла на меня взгляд и заметила:

– Я знала, что тебя это когда-нибудь озаботит.

– Ну и?
– поторопил я. Каайято тряхнула волосами, будто решила потянуть время, чтобы распалить мой интерес ещё больше.

– Мир людей находится рядом с этим, - эльфийка подбородком указала на лес, но я понял, что она имеет в виду всё пространства нашей вселенной.
– Ты же знаешь, миров мириады, Киона. Ведь знаешь?
– она поглядела на меня, как на ученика, который не выучил материал и теперь не знает, что ответить. Я быстро кивнул. Разумеется, я знал. Это знание все бессмертные несли как знамя. Мы всегда знали, что есть места, куда можно бежать в случае бедствий.
– Так вот, там существуют одни люди. Они проживают свой короткий век, но их становится всё больше и больше. Ума не приложу, как могут смертные женщины рожать стольких детей. В любом случае, там нет магии. Вообще никакой. Люди даже не умеют управлять стихиями.

Я хотел добавить, что и в нашем мире смертные не особо ладят с природой, но промолчал.

– Мы с сёстрами нашли портал. Ты же знаешь, что такое портал?
– опять обратилась она ко мне. И правда, походило на урок. Я опять быстро кивнул, но тут Хейн вмешался, наконец, перестав делать вид, что ему совершенно неинтересен этот разговор:

– Я не знаю.

Всё мы обратили к нему взгляды, но потом, когда Каайято отвернулась от него, пряча улыбку, опять поникли.

– Это так называемые ворота между мирами. Переход из чистой энергии, такой мощной, что она рвёт временные преграды, рвёт пространство, рвёт настоящее. Они очень редки, но если ты нашёл хоть один - считай, ты несметно богат.

Хейн кивнул, будто согласился с доказательством какого-то особенно важного факта. Я попытался опустить волосы на лицо, чтобы получеловек не увидел моей насмешливой ухмылки. Как важно держался юноша! Аж смешно становилось.

– Ну вот мы туда попали, - продолжила Каайято.
– К нашему ужасу и изумлению (а тогда мы ещё не знали об этом) далеко от леса нам уйти не удалось. Наши тела становились твёрдыми, наши руки и ноги переставали слушаться. Нам ничего не оставалось, кроме как вернуться в наш лес и не высовываться. Но издалека мы сумели рассмотреть, что в том мире практически не было лесов. Один металл, камень и прозрачные материалы, напоминающие лёд и хрусталь.

Я знал, о чём говорила эльфийка. Несколько лет назад мы с друзьями тоже нашли что-то вроде портала неподалёку от леса, но все мы были тогда ещё слишком юны, чтобы понять, какое сокровище открылось нам. Но мы не удержались от соблазна заглянуть в то окно в пространстве. Даже зашли в него. В тот день у одного из нас, у инкуба по имени Элби, начала развиваться аллергия на нечто, скрытое в воздухе. К счастью, в нашем мире этого вещества не было, но это не помогло Элби не смог исцелиться, и он остался прикованным к кровати на много-много лет. Во всяком случае, так говорили местные целители, которым моя семья не очень-то доверяла.

Вообще, как бы это ни было неприятно, медицина у людей была развита куда лучше, чем у бессмертных. Ведь смертные часто подвергались эпидемиям и прочим заразам, им необходимы были лекарства, вот они их и изобретали. Мы же, встречающие Вечность, болели редко и несильно, зачастую ограничиваясь обыкновенной простудой. Но не всегда...

Углубившись в воспоминания, я и не заметил, что Каайято закончила свой рассказ, а все остальные уже начинают вставать с насиженных мест вокруг костра и собирать вещи, чтобы продолжить наш поход. С тоской я вспомнил где-то на задворках сознания, что рассчитывал прийти в Айнон за пару дней, а то и за один... мы же шли почти неделю, но я и не чувствовал приближения священного города.

Лес вокруг нас был безмолвным, а сумрак под деревьями был настолько непроницаемым, что мы никогда не могли точно определить, день был или ночь. Потому останавливались не следуя графику, который я мысленно составил, а по мере того, как мы хотели есть или спать. Мы шли по этому чёртову лесу уже пятый день, и атмосфера этого места пагубно влияла на всё, даже на еду. В то утро (или ночь - никто не мог понять) испортилось почти всё оставшееся у нас мясо, вода, которую мы набрали в самом начале в небольшом ручье, стала коричневой и на вкус напоминала металл. Это не только портило нам всем настроение, но и делало Акиру маленьким монстром, о существовании которого я и не подозревал: девочка начинала окидывать всё испепеляющим взглядом, когда ей не давали чего-то, что она хотела. Например, она едва ли не попыталась вырвать мне клок волос, когда я сказал, что мяса осталось мало и нужно есть поменьше. После этого она со мной не разговаривала, ограничиваясь лишь парами фраз, брошенных Хейну. Хейну. Не мне. В тот момент меня сжигала ревность, печаль, грусть, тоска, пустота и... и безграничная любовь. К обоим.

Как я ни старался все эти дни искоренить свои "неправильные" инкубские повадки, ничего у меня не вышло. Возможно, только усугубилось. Хотя с уверенностью я не мог сказать. Но одно я точно знал: теперь моё сердце было разделено надвое. Как в бессмысленных человеческих любовных историях, которые за свою жизнь я прочёл множество (благодаря матери, которая считала, что сможет вырастить меня приверженцем "традиционных отношений" на чтении историй о смазливых красавицах, которые по задумке должны были вызывать у меня интерес, потому что боялась, что инкуб во мне возьмёт верх, и я начну засматриваться на мужчин). Теперь я понимал, что спорить со своей природой бесполезно. Всё равно бы настал тот момент, когда я захотел бы сказать какому-нибудь эльфу или инкубу, что я люблю его.

Кстати, у инкубов, вопреки распространённому мнению, нет жуткой тяги к физической любви. Зачастую нам сполна хватает прикосновений, поцелуев и лёгких объятий. Конечно, если же наши партнёры не желают большего. Инкуб, нашедший себе половину был величайшей редкостью, таких и в наше время можно по пальцам пересчитать. Тем более, что теперь наш вид считается вымирающим, и это приводит меня в глубокое уныние.

Когда эльфийки выбились из сил (а это было немудрено при их тяжёлом грузе), мы остановились. Чёрез час стало совсем тихо - все легли спать. Только ночные птицы издавали своё уханье со зловещим спокойствием, от которого меня бросало в дрожь. Я не спал уже третий день и теперь сидел, охраняя своих спутников и нашу провизию.