– Но я не отрекаюсь от своих чувств. Нет!.. – вскричал он, словно останавливая самого себя от порыва поднять ее с колен и притянуть к себе. – Я люблю тебя и желаю только добра, но одному мне не справиться.

Резко развернувшись, Михаль схватился за ручку двери.

Мадлен в отчаянии глядела на него. Еще одно мгновение и он исчезнет за дверью, и тогда не предотвратить страшной катастрофы.

– Иисуса распяли… за правду-истину. И… меня распнут, и тебя, – прошептала она. Не ведая, что творит, стремительно вскочила, схватила с подноса узкогорлый кувшин с вином и крепко ударила о голову брата, вложив в удар как можно больше силы. Брызги вина и темные осколки разлетелись в стороны. Михаль повалился, ударившись по пути виском о столик, опрокинул его вместе подносом. Громоподобный трезвон сотряс ночную тишину.

Какое-то время она, оглушенная, стояла неподвижно, не дыша и переводя испуганный взор с подноса на распростертого Михаля. Однако крики и невероятный шум, который они произвели, несомненно, должны привлечь хозяев и слуг.

Превозмогая волнение, Мадлен опустилась перед братом на колени и нащупала на его шее пульсацию артерии. Михаль был жив.

– Слава богу, – прошептала она облегченно. – Прости меня… Прости меня, милый, мой возлюбленный братец! Но ты прав, я принесу тебе одни несчастья.

Осторожно вынув из ножен длинный кинжал со стальной чеканной рукояткой и выгравированным на ней гербом – Михаль носил его вместо шпаги, – Мадлен склонилась над ним.

Тот лежал на груди, раскинув руки, щекой прижавшись к полу, с лица и волос стекали алые ручейки. Едва касаясь, Мадлен ощупала место удара на затылке и виске. Как сильно рассек висок о столик!

Но сердце ее замерло – он приоткрыл глаза.

На одно лишь мгновение, меж темным рядом ресниц проник умоляющий взор, но тотчас померк, словно говоря: «Иди! Ты свободна! Иди, куда хотела, к своему Новому Свету!..»

Мадлен едва совладала с собой, едва сдержала подкативший к горлу отчаянный вопль. В последний раз прикоснувшись губами к виску брата, встала.

Незапертая дверь распахнулась, выпуская ее в коридор, где она внезапно столкнулась лицом к лицу с хозяйкой, давеча принесшей поднос с ужином, глаза ее говорили о любопытстве и всевозрастающем недоумении. Вытянув шею, словно гусыня, темноволосая, немолодая женщина заглянула в дверной проем. Взору ее предстал полнейший беспорядок и распростертый в луже постоялец. А Мадлен, державшая в руках кинжал, производила впечатление отнюдь не в свою пользу.

– Вы убили его? – в ужасе прошептала хозяйка и ее руки невольно потянулись к дрогнувшим губам, будто сама испугалась того, что осмелилась спросить.

Мадлен лишь покачала головой, слова застряли у нее в горле, но лицо ее было непроницаемо, как у хладнокровного убийцы.

Женщина недолго оглядывалась, переводя взгляд с Мадлен на Михаля. Наконец попятившись назад, она бросилась к лестнице. Девушка онемела от страха, когда услышала ее зычный голос, зовущий супруга и слуг.

Девушка метнулась в покои. Стремительным взглядом окинув все небольшое пространство, она отметила три необходимые вещи: простыни, окно и кожаный пояс с ножнами для кинжала, ругая себя за то, что не сняла его ранее. Блеск стали в ее руках выглядел и без того через меру угрожающе.

В одно мгновение она опоясала себе талию поясом Михаля, укрепила на нем клинок и склонилась к постели. Наскоро связав покрывало и простыню наподобие веревки, привязала один конец к резной спинке кровати, другой перекинула через подоконник. Стремительно вскочив на него верхом, беглянка охватила шелковую веревку руками и, совершенно не подозревая, что ее ожидает, соскользнула вниз.

IV

. Философия таинственного мессира Гарсиласо

Когда Мадлен отчаялась коснуться ногами почвы, вдруг талию обхватили две крепкие руки и бережно опустили на мокрую от росы траву. Она вскрикнула.

– Вы с ума сошли! Вам ли кричать, барышня? – услышала девушка у самого уха насмешливый мужской голос, хозяина коего хорошо скрывала предрассветная тьма. – С минуту на минуту здесь будет великодушные гельветы.

– Кто вы? – выдохнула Мадлен.

– Брат вам по роду занятий – вор.

Девушка закашлялась от негодования.

– Как вы смеете!..

– Тише, бог мой, – нетерпеливо перебил ее незнакомец. – Надо удирать отсюда поскорее, иначе вас поймают и препроводят в какой-нибудь из здешних каменных мешков.

И он бесцеремонно схватил ее за руку, увлек к небольшому отверстию в заборе, сквозь которое они с легкостью попали из гостиничного садика, минуя глаза сторожа, на улицу. Мадлен – перепуганная, ошарашенная – и не подумала оказывать сопротивление. Да и времени не оставалось разбираться в том, кто этот ночной провожатый, коль он вызвался увести ее отсюда.

Без единого звука, словно тени, они пересекли улицу и оказались на набережной. Было так темно, что девушка едва смогла разглядеть лодку, в которую незнакомец неожиданно спрыгнул.