Миновав лестницу, они оказались в прихожей, где, растянувшись у самого порога, действительно лежал человек, похрапывая и что-то бормоча во сне. Гарсиласо быстро снял с него короткие сапоги и ткнул их Мадлен.

Вернулись беглецы тем же путем к берегу реки, где ожидала лодка. Теперь Мадлен легко соскочила на дно и бойко ухватилась за одно из весел. Гарсиласо одобрительно кивнул, и лодка, словно лезвие, стала рассекать темную водную гладь. Грести оказалось занятием не из легких, и Мадлен едва поспевала.

Крепостная стена встретила беглецов нелюбезной размашистостью и муторным запахом сырости.

– Здесь подвал с лестницей. Следуйте за мной.

Мадлен кивнула, ощущая, как дрожит тело. Со страхом опустившись на сырую от росы землю, принялась нащупывать среди травы и камней предполагаемый вход.

Входом оказалась черная, скрытая густой растительностью, дыра, в которую она чуть было с криком не провалилась, если бы не широкие деревянные перекладины стремянки. Мадлен ухватилась за них и, не замечая ссадин, которые оставило неотесанное дерево, нашла ногами опору.

Гарсиласо был уже внизу и успел разжечь факел.

– Держите себя в руках, – проворчал он. – Ваш крик поставит на уши охрану.

Подвал в действительности оказался узким тоннелем, ведущим куда-то вглубь. Единственное, что могла разглядеть Мадлен, так это выщербленные ударами лопат стены. Верно один из тех подземных коридоров, таких же, какие связывают Амбуаз и Кло-Люссе. Он непременно должен был вести за пределы города.

Вскоре беглецы приблизились к точно такой же лестнице, что стояла в начале. Мадлен взяла на себя смелость подняться первой.

Доводы по части того, куда вел ход, всецело сбылись: беглецы оказались по ту сторону стены, и в нескольких шагах в темноте вырисовывались главные ворота города.

Гарсиласо закрыл выход решеткой из тонких прутьев, затем присыпав ее землей, отряхнул руки и, выругавшись на счет слишком влажной почвы, указал куда-то в сторону леса. У одной из раскидистых ив, росших вдоль берега, стояли привязанные к ниспадающим ветвям досыпающие остаток ночи два добрых мула. Они были полностью экипированы: отличные вьючные мужские седла, крепкая подпруга, седельная сумка из тонкой козлиной кожи.

– Сейчас важно уйти отсюда как можно дальше. Если вы направлялись в Париж, то лучше изменить маршрут… к примеру, отправиться вверх по течению Луары.

– Но почему не вниз? Я надеялась оказаться в каком-нибудь из портов. В Сен-Мало, например, или в Кале…

– Именно, там вас и будут искать! – отозвался Гарсиласо. – Вы же сами сказали брату о намерении сесть на судно, идущее в Америку.

Мадлен опустила голову – пришлось согласиться, и они тронулись.

Ветер донес три удара колокола. Медленно, дабы мул не споткнулся о кочки и мелкий кустарник, Гарсиласо двигался вдоль берега, вслед шла она. Блеск воды Луары и очертания ветвистых ив едва различимы – новолуние лишило природу единственного источника света, способного освещать ночью дороги путникам. Где-то рядом раздавалось дивное ночное пение капеллы лягушек и цикад, по небу, сплошь усеянному звездами, плыли легкие перья облаков. А прохладный ветерок приятно щекотал лицо…

Внезапно впереди раздался шорох, резкое лошадиное ржание, хлюпанье по воде. Мелькнула тень и тотчас мула Мадлен с силой кто-то схватил за узду, бедное животное дернулось в сторону, и всадница едва не полетела на землю.

– Это монах! – прохрипел кто-то слева.

– Вспори ему брюхо, наверняка на шее под рясой он прячет кошель с экю!

Со всех сторон путников окружила разбойничья шайка, часть ее спустилась с ив, другая – вынырнула откуда-то из канав с намерениями столь же благими, с каковыми сам Гарсиласо давеча взобрался к окну комнаты Михаля и Мадлен.

Звон стали оглушил перепуганную девушку, и она не расслышала дальнейшую перепалку, видела лишь, как в общей сумятице ее спутник вертелся, извивался, пригибался и махал шпагой, ловко пронзая тех, кто пытался стащить его с седла. Улучшив мгновение, одним молниеносным движением Гарсиласо всадил клинок в негодяя, что крепко держал поводья мула Мадлен, другим – со словами «Держись!» плашмя ударил животное по крупу. Лезвие, просвистев в воздухе, звонко хлопнуло по гладкой коже животного.

С пронзительным криком девушка вылетела из людского клубка, подобно пущенной из арбалета стреле. Ее «скакун» от боли и испуга понесся быстрее лани. Мадлен едва удавалось удержаться, каждое мгновение казалось последним. Но вцепившись в гриву мула и низко прижавшись к его шее, она неслась вперед, пока шум в ушах наконец не заглох, а сердце перестало яростно стучать.

Не заметив, она проскакала так более мили.

Осознав, что погони нет, натянула поводья и оглянулась. Царил мрак, дороги не видно, и девушка, в надежде, что ее провожатому удалось также вырваться из лап шайки, решила замедлить шаг и подождать.

Минуло полчаса, но Гарсиласо так и не нагнал ее.

По-прежнему не прибавляя скорости, Мадлен направилась вперед, все еще надеясь, что вскоре услышит за спиной топот копыт мула ее спасителя.

Она двигалась дальше и дальше. А когда начало светать, нашла дорогу – та пустовала: никого на горизонте, кто бы мог походить на цыгана. Неужели убили несчастного?