Да, я перевела стрелки. И да, я несколько утрировала ситуацию. Но дипломатия — наука тонкая, и нагнетание ситуации в ней порой — единственный выход.

— Я как-то о таком варианте не подумала, — окончательно стушевалась Динка, а я хмыкнула, и, потрепав подругу по плечу, вынесла вердикт:

— Сделанного не воротишь, проехали. Но вот Вам, господин Звягинцев, я могу сказать одно, — я обернулась к бизнесмену и сказала то, что, собственно, было для него самым главным: — Ваши дела меня не касаются. Я приношу свои извинения за то, что произошло, и даю слово, что такого никогда не повторится. Если хотите, могу расписку дать, что не приближусь к Вашему дому ближе, чем на сто метров. Также могу дать расписку о том, что всё увиденное в Вашем доме останется тайной, и если я её разглашу, обязана буду выплатить Вам огромную сумму компенсации, с братом я об этом тоже могу поговорить. Но должна Вас заверить, что мы и не собирались никому ничего рассказывать. Наш отец тоже был бизнесменом, мир праху его, и я знаю, что налоговая — кровососущая пиявка, ненавидимая всеми предпринимателями. Я и сама её не люблю, спасибо батюшке. Газетам же что-то сообщать о Ваших пристрастиях — значит подставить Дину, а я на это не пойду, и Алексей тоже.

— Где гарантии, что в случае необходимости Вы не решите сделать на этой информации деньги? — с коварной такой улыбочкой, якобы позитивной и располагающей к себе, но абсолютно фальшивой, уточнил Влад. Делец, что сказать… — Вы можете как продать информацию газетчикам, так и попытаться нас шантажировать. Не напрямую, через третьи руки, чтобы я не смог докопаться до истины.

— С Вашими связями? — скептически хмыкнула я. — Вы ведь сможете найти виновника шантажа куда быстрее нашей доблестной полиции, или я не права?

Звягинцев коварно ухмыльнулся, а его жена отвернулась к окну, сделав вид, что её здесь нет и она вообще не при делах. Ну-ну…

— К тому же, если эта информация просочится в прессу, подозрения первым делом падут на меня, и Вы наверняка вытянете из газетчиков правду о поставщике информации. Так что если у Вас на руках будет расписка, вряд ли я смогу сделать что-то подобное.

— Возможно, но что насчёт двух других участников конфликта? — я нахмурилась, а Влад продолжил наступать на мои больные мозоли: — Кто были те двое? Если они не из спецслужб, откуда такая подготовка? И где гарантии, что они будут молчать?

Да уж, пыталась я, пыталась зубы ему заговорить, и не получилось. Делец до мозга костей. Но не говорить же ему, что демонам и жнецам наплевать на смертных? Он мне посоветует в «жёлтый домик» на приём к психиатру заглянуть…

— Эти двое не из спецслужб. Они мои друзья, точнее, один из них — друг моего брата и пришёл его спасать, а второй — мой друг и пришел за мной.

— Как же они узнали, что вы в беде?

— Мы не отзвонились в назначенное время. Перед уходом из дома мы с братом предупредили их о том, куда направляемся, а узнав, что тот дом принадлежит бизнесмену, вероятнее всего, с мутными связями, позвонили и предупредили о своих планах. Эти двое прошли военную подготовку в армии, однако были уволены в запас… по состоянию здоровья. Друг моего брата нетрадиционной ориентации, потому, когда она обнаружилась, его списали. Мой же друг выбыл в связи с происшествием, повлиявшим на его репутацию. Скажем так, жестокость в армии приветствуется лишь в определённых количествах, а он переборщил.

Оставалось надеяться, что Себастьян на такую характеристику его личности не обидится… А то мне потом отнюдь не нежно вынесут мозг совсем не дружественным стёбом.

— Это всё хорошо, — ответил Влад и прищурился, — однако не даёт гарантий того, что Ваши друзья будут молчать.

— Им нет дела до Ваших увлечений, они живут в своём мире, и такие вещи их не волнуют.

— И всё же я бы хотел получить расписку и от них.

— Когда я увижу их, передам Вашу просьбу, вряд ли возникнут возражения… — начала было я, но была вежливо перебита:

— Простите, но меня это не устраивает. Любое промедление является потенциальной угрозой для меня и моей семьи. Войдите в моё положение — я не имею права ставить под удар свою жену и бизнес.

Всё это было сказано с прямо-таки наидобрейшей улыбкой и самым что ни на есть смиренным выражением лица, но благодаря цепкому, холодному взгляду карих глаз сомневаться в серьёзности ситуации не приходилось. Как и в том, что если мой ответ этому гражданину не понравится, он может подключить к разборкам свои «связи» в лице бандитов.

Я нахмурилась и призадумалась. Переведя взгляд на стену, я попыталась взвесить все «за» и «против», и в итоге пришла к выводу, что оптимальным вариантом было бы позвать Себастьяна, позвонить Лёшке и пригласить Грелля, после чего, выдав данные их фальшивых паспортов, уговорить тёмные субстанции написать расписку. И месяц назад я не задумываясь бы так поступила, но… где гарантия, что нас оставят в покое? Где гарантия, что этот улыбчивый бизнесмен с взглядом акулы не попытается влезть в нашу жизнь и не выяснит, что паспорта — фальшивка? Где гарантия, что, узнав это, он не нанесёт нам очередной визит? И где гарантия, что он не сумеет навредить нам благодаря раскопанным секретам?

— Господин Звягинцев, — решив озвучить часть своих сомнений, наконец протянула я, — промедление Вас, конечно, не устраивает, я понимаю. Однако мне не хотелось бы втягивать моих друзей в наши разборки. Что, если Вас не удовлетворят наши расписки, и Вы решите как-то нам навредить? Гарантии у меня нет так же, как и у Вас.

— Верно, — даже не попытался отмазаться бандит с большой дороги и снова улыбнулся. Холодно и безучастно. — Однако я тоже могу дать вам расписку. О том, что никоим образом не буду вредить Вам и Вашим друзьям в случае выполнения Вами уговора.