Она опустила руку и отвернулась.

— Я вижу, что явилась для вас совсем не тем, чего вы ожидали. Видимо, реальная встреча разочаровала вас… — Марик вздохнула.

— Дело не в этом, — возразил Хатори.

Она не стала спрашивать: «А в чём?», только прильнула к нему и обняла.

«Может, мне не стоит сопротивляться? — думал он. — Какая разница, чьим мужем быть. Мне наплевать на брак, а Хайнэ не наплевать. Наверное, это для него единственная возможность связать свою судьбу с женщиной, притом с такой, которая относится к нему с добротой и нежностью».

— Сказать по правде, мне сложно представить женщину, которая была бы счастлива с таким мужем, как я, — сказал Хатори вслух. — Вы просто плохо меня знаете, госпожа.

— Может быть, и плохо, — печально согласилась Марик и глухо промолвила: — Но боюсь, что уже люблю.

Сказав это, она спрятала лицо у него на груди.

— Мне нужно возвращаться, госпожа, — сказал Хатори. — Я спрошу ответ на ваш вопрос у Хайнэ. Во многих случаях я предпочёл бы сам решить всё за него, но только не сейчас. Пусть будет так, как он скажет.

Марик поглядела на него с удивлением.

— Вы действительно позволите ему решить свою судьбу в этом?

— Я слуга, а он господин, — сказал Хатори, прикрыв глаза. — Пусть будет так.

На обратном пути он гнал экипаж, что было мочи: хотелось быстрее вернуться к брату. Пусть самому ему возможность брака с Марик приносила только тоску, но, может быть, хотя бы Хайнэ порадуется. И, помимо всего прочего, подготовка к церемонии будет прекрасным поводом для того, чтобы больше не возвращаться во дворец — тут уж даже сама принцесса не сможет ничего возразить.

Да. Может быть, всё это и к лучшему.

Вернувшись домой, Хатори сразу же поднялся наверх в спальню, однако она оказалась пуста.

— Где Хайнэ? — закричал он, испугавшись, что тот поехал обратно во дворец. — Куда он снова делся?

Однако слуги сказали ему, что за время его отсутствия ни один экипаж не выезжал со двора, ни один человек не входил в дом и не выходил из него.

Хатори бросился искать брата.

Сам не понимая, почему, он испытывал сильную тревогу — утром, когда Хайнэ точно так же «исчез», такого не было.

Он обшарил весь сад, побывал в покоях госпожи Ниси, которая за несколько часов до того уехала в храм, в купальне, в библиотеке, в кабинетах, в столовой.

Хайнэ нигде не было.

Тогда Хатори снова бросился на второй этаж. Там оставались только пустовавшие комнаты, в которых не было ничего интересного, но кто знает, что могло прийти в голову брату. Вот только почему тот не откликался, слыша, что его зовут?

Ту комнату, которая предназначалась для него самого, Хатори проверил последней.

Он распахнул двери — и тут, наконец, увидел брата.

Тот ничком лежал на залитом кровью полу. Кровь была повсюду — на его одежде, на волосах, на мебели.

Хатори показалось, что у него остановилось сердце.

Он никогда не испытывал ужаса, даже во сне — ночные кошмары обходили его стороной. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь его затрясло от страха, чтобы у него подкосились ноги, помутилось перед глазами, пополз по спине ледяной пот.

До этого момента он вообще не знал, что такие ощущения возможны.

Он рухнул на колени перед братом, наклонился над ним, попытался нащупать пульс.

— Нет, нет, нет, нет! — вырывалось у него одно-единственное слово, и ему казалось, будто кто-то невидимый, пронзив ему грудь, добрался до сердца и теперь сжимает его в кулаке, всё с большей и большей силой.

Хайнэ ещё дышал; обнаружив это, Хатори наклонил голову и впервые в жизни заплакал.

А потом схватил его на руки, прижимая к себе, как маленького ребёнка, и бросился вниз.

Глава 13

О том, что случилось с её братом, Иннин узнала утром следующего дня.

— Он пытался совершить самоубийство, — сообщила Даран. — К сожалению, неудачно.

Иннин до того рассвирепела, что готова была влепить ей пощёчину за эти слова, однако сдержалась и вместо этого кинулась прочь из зала.

— Куда ты собралась? — неслись ей вдогонку слова учительницы. — Ему уже не требуется помощь, его жизни ничто не угрожает.