Когда, раздевшись и приняв душ, я уже лежал на круглой кровати, прикрыв причинное место простыней, невысокое субтильное существо осторожно проскользнуло в приоткрывшуюся дверь номера и застыло у входа. В полумраке на фоне темно-лиловой обивки стен на негритянке ярко выделялась только белая блузка, да сверкали белки глаз. Существо явно боялось меня.

— Привет! — сказал я как можно дружелюбнее. — Как тебя зовут?

— Im Joy, — ответило существо. — I dont speak Russian[i].

Я напряг память — общаться предстояло по-английски.

— Ill do you no harm, — заверил я ее, улыбаясь. — Come here[ii].

Видимо, почувствовав, что меня на самом деле можно не опасаться, существо по имени Джой — «радость» отделилось от стены и вышло в круг света от лампы под потолком. Она была очень чернокожей и курчавой, но губы ее не были чрезмерно надуты, а ноздри не расползались в стороны на пол-лица. Напротив, черты ее лица были тонки и остры, что говорило о присутствии среди ее предков уроженцев северного Судана, Сахеля или юга Африканского Рога. В общем, она была очень, очень даже ничего. Вот только пахло от нее… Чувствовалось, что срок после ее последнего омовения в душе измерялся даже не днями, а неделями.

— Your so pretty[iii], - сказал я.

Джой улыбнулась, показав два ряда идеальных зубов, — ее улыбка была просто обворожительной.

— Thank you, master, — тихо сказала она. — Youre too gentle to me. Should I undress?

Master? Она назвала меня «master» — господин? И — она спросила, должна ли она раздеться? У меня ниже пояса все забурлило, и я только кивнул головой.

— I have to take a shower, — извиняющимся тоном произнесла Джой. — Sorry, you wont wait for me too long[iv].

И она исчезла за дверью в душевую. Я чувствовал себя турецким султаном, индийским набобом, хозяином топического острова. Никогда ни одна женщина не оказывала мне таких знаков почтения, любви и уважения, не извинялась, что ей нужно в душ, и она очень, очень сожалеет, что господин вынужден ждать ее! Черт, это было приятно!

Из душа она появилась минут через десять, пахнущая свежей шампунной чистотой и — абсолютно голая. У нее были узенькие бедра и маленькие, еще детские грудки. Несколько секунд она стояла неподвижно, давая мне рассмотреть себя, потом подошла к постели и легла рядом. Я отбросил простыню.

— Sorry, master, — прошептала она, со страхом глядя на то, как сильно я ее хочу. — Ive never been with white man. I feel shy a little. Sorry if something go wrong.

Я понял, что Джой никогда не была в постели с белым мужчиной, и что поэтому она немного стесняется и извиняется, если что-то пойдет не так. Я хотел сказать ей что-то ободряюще, но в этот миг я частично оказался у нее во рту, и мне стало не до подбора английских эпитетов.

Она на самом деле делала это осторожно до робости и очень, очень нежно. Я терпел эту сладкую муку, сколько мог, потом схватил ее за руку и простонал:

— I want you! I want you in your cunt, now![v]

Ее неожиданно затрясло всю, она зашептала еле слышно:

— Sorry, I have no condom. Have you? It is too dangerous to do this without protection[vi].

Ну, да, она говорила о презиках, о безопасном сексе. Все правильно, конечно, а в наш век СПИДа, хламидиоза и всякой прочей хрени — стократ. И, наверное, только немногие поймут меня, ведь большинство, конечно, запросто может, схватившись, как Мюнхгаузен, за волосы, извлечь, вытащить себя оттуда, где ты уже мыслями, чувствами, всем сущим своим, в этом манящей, волшебной, чудесной лагуне между дивных, словно обтянутых черным муаром черных бедер, где, как жемчужина в нежной мякоти раковины, ждет тебя счастье. Я — не могу.

— Fuck condoms! — прохрипел я, еще сильнее стискивая ее руку. — Get at me! Now![vii]

Ее глаза округлились — от боли, от страха? Но противиться приказу masterа, видимо, было не обучено само ее существо.

— I have no AIDS, — прошептали ее дрожащие губы, — Im clear. Master can be sure.[viii]

Нету СПИДа? Ну, ясный перец, что нету! Кто ж со СПИДом на другой конец света проституировать попрется? Да и не выпустят из Африки ихней без медсправки, надо полагать. Хотя, честно признаться, мысли все эти утешительные посетили мою голову много позже, а тогда, за секунду до того, как запустить свою нетерпеливо подрагивающую на старте ракету в черный космос ее вагины, я только и сказал:

— Вот и ладушки. Давай, быстрее уже. Ну, сome on!

Это был, может, не самый лучший, но точно самый отвязный секс в моей жизни. До той самой поры, пока дьявольская формула виагры полыхала огнем в моих чреслах (часа полтора — два), мы не останавливались ни на секунду, крики и стоны Джой слились в одну бесконечную песнь наслаждения. Потом лежали рядом, сердце в моей груди, не желая успокаиваться, выбивало сумасшедшую дробь, а Джой тихо гладила меня по волосам.

— Where are you from?[ix] — спросил я ее.