– Я многому у него научился.

Правитель молчал.

Ситуация явно сворачивала не туда, хотя Монах никак не мог понять, какую ошибку - или несколько ошибок?
– он допустил.

– Зачем ты пришёл?
– спросил, наконец, Альден, по-видимому приняв какое-то решение.

– Поговорить, - осторожно ответил Монах, поневоле становясь серьёзным.

– Зачем?

– Зачем поговорить?

– Да.

В глубине души Одиночка изумлённо вздохнул: совершенно непредставимый в его обычном кругу общения формат ведения разговора. Ах, если бы только получилось наладить контакт, это какие возможности для саморазвития...

– Я хочу получить от тебя информацию.

– Какую?
– в глазах императора блеснуло торжество.

– Что такое свобода.

Альден осёкся. Помолчал, словно размышляя над чем-то принципиально важным. Негромко переспросил:

– Что?

– Что такое свобода. В твоём понимании.

– За... - он сглотнул, справляясь с голосом, - зачем?

Этот вопрос был гораздо сложнее предыдущих: Монах никогда не пытался задавать его себе.

И найденный на него ответ тоже оказался не из приятных.

– Наверное, я хочу знать, есть ли она у меня.

– Наверное?
– Альден словно искал любую возможность оттянуть наступление какого-то нежелательного момента.

– Я не думал над этим раньше, поэтому не могу знать точно.

Внезапно Правитель снова напрягся.

Не успел Монах ничего пояснить, как получил новый вопрос:

– Откуда ты пришёл?

– Из дома, - Одиночка не сдержал удивления таким переходом.

– Что ты называешь домом?

– Место, где я живу и чувствую своим.

Короткие отрывистые вопросы посыпались один за другим. Но теперь они, как в издевательство над Монахом, были наипростейшими, требующими обращения больше к памяти, нежели к чему-то ещё.

– Кто там бывает, кроме тебя?

– Мои друзья.

– Кого ты называешь друзьями?

– Тех, кому доверяю.

– Откуда ты знаешь всё, что знаешь?

– Проверяю информацию самостоятельно либо беру на веру.

– На веру друзьям?

– Да.

– Как ты используешь полученную от меня информацию?

– Для дальнейших размышлений.

– Что ты называешь размышлениями?

– Обработку знаний.

– Зачем тебе нужна обработка?

– Для встраивания в картину мира.

– Кто создал твою картину мира?

– Я сам.

– Для чего?

Монах озадачился. Для чего - он не знал.

Он неосознанно опустил голову, и Альден вскинул, направляя на него, сжатый кулак:

– Не двигайся!

– Не двигаюсь, - озадаченность скачками перерастала в ошеломление непонятностью происходящего.
– Ты мне угрожаешь?

– Именно.

– Но почему?

– А ты сам подумай, - голос императора дрожал от напряжения.

– Думаю, - почти жалобно ответил Монах.
– Не понимаю. Вообще ничего.

– Ты Одиночка?

– Д... да.

– Как у тебя появилась эта мысль?

– Мне сказали...

– Кто?

– Другие Одиночки.

– Это они так представились или ты сам решил?

– Они.

– Как ты можешь доказать самому себе, что ты именно Одиночка?

– Я... знаю то, что знают Одиночки. И умею то, что они умеют.

Альден закусил нижнюю губу, обдумывая услышанное.

– Что-нибудь, чего не знаю я?

– Я не знаю... Нет, знаю!
– мысль вспыхнула в голове Монаха так неожиданно, что он непроизвольно подался вперёд, заставив императора напрячься ещё больше.
– Маркус говорил, что вы не владеете координатным перемещением?

– Что это?
– кажется, Альден тоже удивился. Конкретизировал: - Что ты под этим понимаешь?

– Я... но...

Сознание снова замкнуло. Когда-нибудь это должно было произойти: "новые" контуры мышления не могли не вступить в конфликт со "старыми". Но Монах не предполагал, что это случится в настолько неподходящей ситуации.

– Говори, - велел император.

– Ты ведь Правитель, - тихо озвучил суть проблемы Монах.
– Я не могу сообщить тебе принцип. Не должен.

– Я не знаю ни одного элемента этого принципа?

– Маркус говорил, что ни один Правитель его не знает.

Альден, тоже нервничая всё сильнее, размышлял. Наконец, решил:

– Слушай меня и ничего не делай. Переместись на два метра назад себя. Так, чтобы остаться у меня на прицеле. Если отклонишься больше чем на пару градусов, я приму меры. Ты меня понял?