– Не то чтобы, - взгляд девушки затуманился, когда она обратилась к памяти.
– Сначала я его успокоила, сели говорить о разном, вспоминать прошлое. Потом выискались воспоминания... имеющие определённое значение для того, что происходит сейчас. И конец разговора получился довольно странным.

– Настолько странным, что ты теперь вздрагиваешь от любого прикосновения. Или я что-то не так сделал?

Главное, достоверно установить характер причины. Но если спросить прямо "ты вздрагиваешь именно потому, что до тебя дотронулся я?", то ответ Кейры в любом случае окажется "нет".

– Я...

Девушка замолчала, формулируя. Мотнула головой:

– Это очень долго и сложно объяснять. Может, просто закроем тему?

Либо у них и впрямь вышел настолько скомканный разговор, что она теперь нервно реагирует на все физические контакты.

Либо самое лучшее, что можно сделать, это просто закрыть тему.

– Конечно, - согласился Нармиз.

А теперь - обратный отсчёт до времени, когда можно будет уйти без негативных последствий.

– Извини, что начал тормошить. По тебе ведь видно, что ты не совсем в порядке, - дополнил он.

– В порядке, - не согласилась Кейра, - но немного не так, как надо. Знаешь, бывает, что в голове столько всего вертится, и ни на одной мысли не получается сконцентрироваться нормально. И единственное, что помогает, это какие-нибудь элементарные действия, позволяющие переждать.

– Знаю, конечно. Плеер подойдёт?

– Наверное.

Они поправили сползшие наушники и предоставили право заполнить пространство между собой бесплотным голосам, ничего не знавшим о людях, сидевших на подоконнике в центре осаждённого города.

Один из голосов пел о том, что он видел в старом мире, другой наоборот, о далёких планетах, до которых, вероятно, теперь уже было не добраться. Один хотел спеть о любви, но Нармиз безжалостно переключил его сразу как опознал песню; судя по невербальной реакции Кейры, при полном её одобрении.

Три композиции спустя, в соответствии со своим внутренним таймером, Нармиз выключил плеер и сказал спокойно, но категорично:

– Всё, пора выдвигаться.

Вернув наушник, Правительница поблагодарила его искренней улыбкой с тенью вины:

– Ну вот, теперь и ты меня спас.

– Так уж спас. Я почти ничего не говорил.

– Зато твоя музыка привела в чувство.

Глава Братства пожал плечами, мол, тебе виднее, хорошо, если так. Хотя песни им попались довольно простые, без значимого эмоционального фона.

– Держись. Это мы с Альденом привычные.

– Ладно. Иди, я пока посижу.

Девушка повернулась к окну, словно солнечные лучи могли согреть её сквозь защитную пластину. Стараясь ступать как можно тише, Нармиз двинулся вниз по лестнице.

Оказавшись на улице, он тоже бросил взгляд на солнце; времени оставалось не так много, исключительно на дорогу. Конфликты закончились. Эмоции закончились. Приближались бои.

Когда контрольные пункты при входе на территорию резиденции остались позади, Правитель проверил одежду на наличие незастёгнутых ремешков и пуговиц и накинул капюшон. Коснулся воротника, снова включая плеер. Вытянул из него же наушники.

"Свято!", - дохнул в уши голос, перемежаемый ударными.

"- Свято, - мысленно согласился с ним Нармиз.
– Если любовь и война главное, что есть на свете, буду заниматься тем, чем умею лучше. Не думая о том, что дело не в умении, а в отсутствии альтернативы".

Свят тот дух, что течёт во мне,

Священна кровь, что течёт на войне,

Путь, что ведёт в обещанный рай,

Меч Господа, что сжимает длань.

И мы этим святы, святы!

Но ничто не свято для меня в этом мире.

Голос, произнося одни согласные глуше, чем привычно было слышать, а к другим добавляя новые тона, струился, заполняя всё существо и вытесняя из сознания лишние мысли.

Плащ, подчиняясь воле хозяина, начал медленный, для экономии энергии и лёгкости восприятия, перенос в подпространство.

Шаг, другой. Всё быстрее. Слегка пригнувшись, Нармиз начал неторопливый разбег, с каждым метром погружаясь в другое измерение всё глубже. Окружающий мир постепенно выцветал, солнце теряло яркость, зато все контуры становились чётче, словно их местоположение определялось эхолокацией.

Через полминуты постоянное ускорение вкупе с завершённым переходом позволило идти - бежать, лететь бесплотным ветром - через город напрямую, сквозь более не существующие стены и другие материальные преграды.