– И что будет?
– поинтересовался Альден, нисколько не смущённый тем, что его замысел вроде как не оправдался. Монах пожал плечами:

– Ничего. Вернётся как было.

– Несмотря на то, что все будут ждать, что кто-то да вызовется?

– Ну да. Права есть права.

– Хорошо. А теперь представь, что все эти полсотни - твои друзья. И ты можешь вызваться. Сделаешь это?

– Если не захочу, то нет. Это моё право. И они поймут.

– Что значит "поймут"?

– Ну... поймут.

– Простят?

Монах задумался. Впереди виднелась ловушка.

– Нет, они не станут обижаться. У них те же самые права, так что они поймут, почему я не стал этого делать.

– А они обязаны?

Плохо совместимое с понятием "Одиночки" слово вдруг приблизило ловушку, почти, казалось, обойдённую.

– Что обязаны?

– Понимать тебя. У них есть такая обязанность?

– У Одиночек нет обязанностей, - Монах покачал головой.

– То есть ты полагаешься на то, что они поймут тебя и не станут обижаться?

Бах - один "старый" контур мышления врезался во второй.

Одиночка встряхнул головой, заставляя её работать:

– Это очень высокая вероятность.

– Но, полагаю, тебе не нужно объяснять разницу между закономерностью и вероятностью?
– Альден выглядел довольным. Разговор тем временем продолжался.
– Итак, ты можешь занять это место. Хотя не обязан. И твои друзья знают, что ты можешь занять это место и таким образом облегчить им жизнь.

– Кажется, я понял, о чём ты, - Монах посмотрел в ответ.
– Нет, они совершенно точно не порвут отношения. Они, конечно, не обязаны этого не делать, но за это я могу поручиться.

– Нет необходимости, никто не говорит о разрыве.
– Альден чуть наклонился вперёд, уменьшая расстояние.
– А вот как ты будешь чувствовать себя, зная, что мог занять место и помочь тем самым своим друзьям, но не стал этого делать?

Всё упиралось в понятие "друзья". Друзья - это те, кому ты доверяешь...

А доверия нужно добиваться...

Тем более - обоюдного доверия.

– Думаю, я почувствую себя виноватым, - негромко ответил Монах.

– Я тоже так думаю, - кивнул император и вернулся в прежнее положение.
– Так вот, свобода Правителей - это когда ты никому ничего никогда не обязан. Более того, ты не обязан даже следовать установленным правилам и соблюдать чьи бы то ни было права. Хочешь - можешь уничтожить все те полсотни друзей, перед которыми чувствуешь вину. Вычеркнуть из реальности. И создать полсотни новых, перед которыми никакой вины нет. И ничего тебе за это не будет. А единственное, что ты сделать не можешь - не не вправе, а именно не можешь, - заставить вот это, - Альден согнул палец и постучал по груди в области сердца, - не чувствовать себя виноватым, когда предаёшь друзей. Которых у тебя, на самом деле, миллионы. Ровно столько, сколько составляет население твоей страны.

Так и не сумев отыскать новую ловушку, Монах уточнил:

– Но ведь можно же никого не предавать? Государства устроены иначе, чем простые сообщества. Если какая-то должность освобождается, на неё тут же найдётся замена, независимо от твоих действий. И в результате никто не пострадает.

Альден покачал головой:

– Предательство это иметь возможность и не помочь. А если рассматривать наши государства, в этом мире, то самые большие возможности не у того, кто сидит на троне. А у того, кто создал всю страну. Понимаешь разницу?

– Но ведь если на троне будет кто-то сидеть, он так или иначе будет заботиться о населении. И никто не окажется предан.

– Формально да. Но фокус в том, что, если что-то пойдёт не так, ударит это в любом случае по тебе.

– По...

Император молча постучал пальцем в области сердца, и Монах осёкся.

Спустя несколько долгих минут, в течение которых Одиночка устаканивал совершенно расклеившееся на составляющие восприятие, он заметил, что процесс изменений подошёл к концу. Альден, так же сидевший напротив, в той же позе - разве что чуть повернул голову, подставив лицо солнечным лучам, стал похож на тот самый образ, который сложился в памяти Монаха под влиянием рассказов Маркуса.

Уверенный, ироничный, активный, - вспомнилась характеристика, к которой он был привязан. Не активный. Ироничный лишь слегка. Получается, уверенный? Разговор прибавил ему уверенности? Как странно.

Но из этого следует, что у императора личностный кризис. Завязанный не на что иное как на категорию Правителей.

– У тебя всё получится, - произнёс Монах.

Альден перевёл на него удивлённый взгляд:

– Что?

Неизвестно, что он увидел в глазах Монаха, но его лицо моментально преобразилось обратно. Ненадолго вернувшаяся уверенность в себе растаяла без следа.

Сердце заныло.

Секунду назад собиравшийся сказать что-то тёплое и ободряющее, Одиночка вдруг ясно понял, что этого не хватит, и начал спешно придумывать другие варианты. Само собой у него вырвалось, поперёд всех оценок и барьеров:

– Хочешь научиться координатному перемещению?

Глаза Альдена расширились настолько, что, казалось, он сейчас упадёт с сердечным приступом. Но - радости, которая могла бы быть причиной такой реакции, в них не наблюдалось.

"Зачем, зачем, зачем, - билось тем временем в голове у Монаха.
– Я не должен рассказывать, не должен..."